Книга Счастье за углом - Дебора Смит

— Cobarde! — бросила вбежавшая в спальню Бонита. Трусиха.

Моя доверенная домоправительница стояла посреди комнаты, плакала, но это не мешало ей быть в ярости. Она потрясла передо мной баночкой с таблетками. — Я нашла это в прикроватной тумбочке! Моя дочь умерла от передозировки! И вы это знаете! Как вы можете пытаться сделать с собой такое? Вы хоть думали, как больно будет тем, кто вас любит? Как вы смеете!

За все те годы, что она и Антонио работали на нас, Бонита никогда не рылась в моих вещах. Кто предупредил ее о таблетках? Никто не знал о моем тайнике.

— Их назначил врач, — сказала я.

— Что? Врачи уже несколько месяцев как перестали вам их назначать. — Она постучала ногтем по баночке. — Я же вижу здесь дату. Вы их прячете для… вы знаете! Ах, querita! Миллионы монашек молятся за вас, но и они не отмолят, если вы наложите на себя руки!

— Епископанцы не попадают в ад. Нас отправляют в кантри-клуб.

— Значит, вы признаете. Вы собирались себя убить!

— Я хранила эти таблетки на случай мигрени.

— Мигрени? Ох, не лгите мне. Моя дочь мне лгала. Я должна была разглядеть все признаки. И должна была сделать это для моей дочери. — Бонита скрылась в ванной.

Я побежала за ней, но ноги у меня заплетались, пришлось хвататься за мебель. Услышав шум воды в унитазе, я снова крикнула:

— Мне их назначил врач!

Но было поздно. Я успела увидеть только стульчак и то, как моя смертельная доза уплывает в водовороте в Тихий океан. Бонита захлопнула крышку и развернулась ко мне.

— Я знаю, что вы можете купить еще, — мрачно сказала она. — Эти наркоторговцы разъезжают тут на «мерседесах», называют себя «друзьями» и предлагают таблетки в красивых упаковках, но они еще хуже уличных дилеров. Если вы с ними свяжетесь, мы с Антонио тут же уволимся. Мы уйдем.

— Вы не можете меня бросить! — всхлипнула я.

Она схватила меня за плечи и обняла.

— Мы не хотим бросать вас, querita. Но я не хочу однажды зайти в комнату и увидеть, что вы умерли от таблеток!

— Я просто хотела… прекратить боль.

— Я знаю, знаю. Ш-ш-ш. — Она помогла мне добраться до кровати, убрала книги и держала меня за руку, пока я устраивалась под одеялом.

— Но что мне делать с моей жизнью? — простонала я. — Я умею только служить украшением, и больше ничего. Я стала бояться всего и всех, кроме тебя и Антонио. Кто тебе подсказал искать таблетки в моей комнате?

— Я вам не скажу.

— Никто не знал. Никто.

— Кто-то мог догадаться. Друг, у которого тоже бывали мрачные мысли. Тот, кто знает, что значит отчаянье. Нельзя винить друзей за то, что они о вас беспокоятся.

Дельта? Но нет, она была самой радостной и спокойной душой во Вселенной. Нет, она никогда не думала о самоубийстве. Томас? Милый незнакомец, заботливый дедушка, который посылал мне фотографии закатов и цветов, витражных окон дома бабушки Нэтти? Томас, который говорил мне по телефону: Раньше я думал, что плохие вещи случаются только с другими людьми. Но это не так.

В его жизни была трагедия. Он знал, что такое отчаянье. Возможно, он знал меня лучше, чем я думала.

Томас.

ТОМАС

Мой новый мобильный ожил в пять утра и выдернул меня из кошмара. Я задыхался в туче пыли, смотрел на руки, покрытые пеплом и застывающей кровью. И снова смотрел, как падают башни. Не в силах пошевелиться.

— Джон? — спросил я, поднося трубку к уху. — Что случилось?

К тому времени я уже стоял, голый, возле кровати. Енот и два опоссума выскочили из хижины, оставив на полу разворошенное мусорное ведро и пустые жестянки из-под тушенки. Жестянки блестели в холодном лунном свете.

— Томас? — спросил голос Кэти. — Это был ты, так ведь? Это ты вечером звонил моей домоправительнице. Ты сказал ей, что таблетки нужно искать в моей спальне. Ты понял, что я собираюсь покончить с собой.

Я резко вздохнул и провел ладонью по лицу.

— Судя по твоему голосу, я был прав. У тебя были таблетки. И ты собралась их принять. Верно?

— Прописанные врачом. Все совершенно легально. Ты не имел права пугать моих людей.

— Да? Смерть — это смерть, и не важно, от врача таблетки или от парня на углу.

— У меня нет суицидальных наклонностей.

— Еще как есть.

— Ты психолог?

— Нет, но я знаю, как хочется порой сдаться, плюнуть на все и умереть.

— Даже если и так, прости, но это не твое дело.

— Мое.

— Ты посылал мне фотографии, ты говорил со мной по телефону. Я благодарна тебе за дружбу, но ты не знаешь меня по-настоящему.

— Я знаю, что ты собиралась принять эти таблетки. Так что можешь признать это.

— Не собираюсь я ничего признавать. Да какое тебе до этого дело? У тебя есть свои скрытые мотивы? Чего ты от меня хочешь?

Всего. И ничего. Больше, чем я могу сказать. Упростим задачу.

— Хорошо. Если ты правда веришь, что меня интересует только выгода, подведем итог. Я хочу купить дом твоей бабушки.

Ошеломленная тишина.

— Дом моей… Ты хочешь сказать, что три месяца подбирался ко мне только для того, чтобы я продала тебе ферму?

— Нет, этоты хочешь это сказать. Но раз уж мы подняли эту тему, тыдолжна продать ферму. Почему нет? Тебе же наплевать на нее, ты не хочешь тут жить. Ты и твой отец бросили этот дом.

— Это неправда. Папа нанял человека поддерживать там порядок. О доме хорошо заботились. Папа мне говорил. А когда он умер, его бизнес-менеджер заверял меня, что дом в хорошем состоянии.

— Значит, он лгал.

— Мой отецне лжец.

— В данном случае, боюсь, именно лжец. Слушай, тебе же не нужен дом? Отлично. Продай его мне. Я куплю его, восстановлю, буду им дорожить.

— Понятно. Значит, это правда. Ты был добр со мной, только чтобы подобраться к дому.

— Нет, ничего тебе не понятно, Кэти. Приезжай сюда, я тебе покажу. Вот тогда ты поймешь и увидишь.

— Я не могу… — Ее голос сорвался. — Я бы с удовольствием, но я не могу приехать. Ты не знаешь моих проблем.

— Знаю. Я знаю, каково это — каждую ночь закрывать глаза и бояться, что тут же увидишь и почувствуешь то, о чем мечтаешь забыть. Я знаю, каково каждый день удивляться, что есть еще силы переставлять ноги. И нет простого способа со всем этим справиться. Но ты не трусиха. Я знаю, что нет. Любой, кто может стиснуть зубы и шутить, пока медсестры обдирают ткань до живого мяса… ты очень сильная, Кэти.

— Откуда ты… ты никогда не звонил во время… — Я услышал, как она ахнула. — Так это ты звонил тогда мне в больницу! Не Геральд. Ты.