Книга Тёмный гений Уолл-стрит: Непонятая жизнь Джея Гулда, короля баронов-разбойников - Эдвард Дж. Ренехан мл.

продав свою долю обратно своему другу Джордану за кругленькую сумму в 65 000 долларов. Чуть позже, после нескольких месяцев безуспешных попыток найти себе другое место в Бостоне, Фиск собрал вещи и отправился туда, где, как подсказывали ему инстинкты, он должен был быть, — туда, где нужен был великий импресарио, где не было четких правил, где, по его словам, можно было совершать «великие дела». Это была Уолл-стрит, на которую Фиск пришел совсем новичком.

Двадцатидевятилетний, тучный и очень привыкший к высокой жизни после работы в Вашингтоне, Фиск был заряжен не только своей обычной энергией и остатками прибыли, полученной в Марше, но и необычайно большой дозой неосознанной уверенности. Уже через неделю пребывания в городе он открыл на Броуд-стрит показную брокерскую контору. В то же время он переехал в роскошный отель «Пятая авеню» на углу Пятой авеню и Двадцать четвертой улицы, на западном периметре пересечения Бродвея и Пятой авеню с Мэдисон-сквер. Считавшийся лучшим отелем в городе, отель «Пятая авеню» сам по себе был местом, где в послеобеденное время проводились значительные торговые операции с акциями и облигациями. Таким образом, он был удобен не только для повседневной жизни и свиданий, но и для бизнеса. (И снова Фиск путешествовал без Люси, которая осталась в Бостоне и пока жила в отеле Tremont House).

Фиск регулярно устраивал дни открытых дверей в своих офисах на Брод-стрит, угощая коллег-брокеров и спекулянтов отборными напитками. Но на этот раз люди, которых он развлекал, не были тихими клерками с небольшими устремлениями. Напротив, они были волками, не имеющими союзников, — волками, ищущими выгодных убийств. Пока он не усвоит дорогостоящие уроки, Фиск на несколько месяцев останется безвольным финансовым агнцем, легко попадающим в засаду из-за корыстных советов, которые дают ему ненадежные помощники. «Его безжалостно обнимали медведи, — писал один из ранних биографов, — и бесцеремонно швыряли быки, но с несгибаемым упорством и слепой верой в возможности будущего он стоял на своем, пока улица не проглотила каждый доллар его денег, а он сам не разорился».[202] Когда той зимой рынок внезапно стал медвежьим, ничего не подозревающий Фиск оказался в опасной позиции по целому ряду падающих акций и рисковал полностью обанкротиться. Когда последующая попытка сократить падающие облигации Конфедерации на Лондонской бирже оказалась успешной, он снова занялся длинными позициями на Стрит, пользуясь советами тех же игроков, что и раньше, и прогорел. Фиск сказал другу: «Я вернусь на Уолл-стрит через двадцать дней, и если я не заставлю все вокруг корчиться, то не буду есть ничего, кроме супа из пуговиц, до Судного дня».[203]

Символично для серендипити, которое так часто управляло жизнью Фиска, что во время поездки на поезде обратно в Бостон после своего нью-йоркского позора он столкнулся с джентльменом, на котором в перспективе заработал бы большие деньги. Джон Гулдинг, уроженец штата Мэн, возвращался домой после неудачного периода в Нью-Йорке, где он надеялся продать патент на усовершенствованное устройство для тканья тканей, изобретенное его отцом. Фиск немного знал об обработке текстиля еще со времен своей работы в компании Jordan, Marsh & Company. Показав Фиску свои чертежи, Гулдинг объяснил, что устройство, должным образом запатентованное в Вашингтоне, уже используется на многочисленных фабриках Новой Англии. Чтобы заставить текстильщиков выплатить причитающиеся им роялти за машину, потребуется лишь эффективная адвокатская помощь (которой у Гулдинга не было). Остановившись на цене в 20 000 долларов за права, Фиск быстро собрал эти деньги у Джордана и других инвесторов. В то же время, чтобы получить часть прибыли, он нанял команду адвокатов, чтобы начать десятки исков о нарушении прав, которые в итоге оказались весьма прибыльными.

Однако сделка с Гулдингом никак не облегчила насущную финансовую нужду Фиска. Для этого он снова обратился к своему самому стойкому благодетелю. На средства, предоставленные Эбеном Джорданом, в конце 1865 года Фиск вновь поселился в Нью-Йорке, снова в отеле на Пятой авеню. Здесь он обратился к Дэниелу Дрю — частому участнику внеурочных торговых сессий в отеле — с предложением от группы бостонских инвесторов (включая Джордана) купить Стонингтонскую линию пароходов Дрю: девять судов, курсировавших по Лонг-Айленд-Саунд между Манхэттеном и Стонингтоном, штат Коннектикут. От этого едва прибыльного предприятия Дрю был рад избавиться. Фиск продал его бостонскому синдикату за 2,3 миллиона долларов, получив при этом солидные комиссионные и, что еще важнее, завоевав внимание Дрю. Два бывших циркача отлично поладили. В течение нескольких месяцев Дрю, всегда находившийся в поисках еще одного дружелюбного брокера, который мог бы помочь ему в его манипуляциях с акциями Erie и других компаний, помог Фиску закрепиться в бизнесе. К весне 1866 года Фиск объединился с Уильямом Белденом (сыном друга Дрю) в фирму «Фиск и Белден», из офиса которой он активно представлял большую часть (хотя далеко не всю) купли-продажи дяди Дэниела.

Джим Фиск, являясь половиной компании Fisk & Belden, с удовольствием участвовал в череде акций Erie, которые Дрю разыгрывал до 1866 года, получая крупные брокерские комиссионные, а также извлекал выгоду из собственных инсайдерских спекуляций, совершаемых на хвосте у Дрю. Перестав быть овечкой, Фиск превратился в самого способного из волков Уолл-стрит. Брокер У. У. Фаулер писал после триумфального возвращения Фиска в финансовый квартал Нью-Йорка, что «светловолосый, шумный и раскатистый Джеймс Фиск-младший… пришел в цирк на Уолл-стрит, как звезда-акробат: свежий, пылкий, сверкающий блёстками и делающий двойные сальто, очевидно, как для собственного развлечения, так и для большого круга зрителей. Он первый, последний и всегда человек театральных эффектов, грандиозных превращений, голубого огня».[204]

К концу 1866 года Фиск смог построить для Люси и ее подруги Фанни особняк стоимостью 75 000 долларов на модной в то время Честер-стрит в Бостоне. Он также приобрел самый дорогой номер в отеле «Пятая авеню» и стал постоянным посетителем лучшего ресторана города: Delmonico's, недалеко от финансового района на Бивер-стрит. Завтраки с шампанским, самые изысканные шелковые костюмы и трости с золотыми наконечниками стали его постоянной нормой. Актрисы и девушки из хора — постоянная процессия, ослепленная, как можно предположить, не только веселым остроумием и маниакальной энергией Фиска, но и безделушками, которые он так щедро раздавал.

Именно этот человек, гедонистический, яркий, бурный союзник Дрю, присоединился к мрачному, пуританскому Гулду в правлении «Эри» осенью 1867 года. Если Фиск был «голубым огнем», то Гулд — ничем иным. Фуллер, хорошо знавший обоих мужчин, писал, что «контраст между Джимом и Гулдом был полным. Джим был цветущим и любил застолья, и эта слабость начинала проявляться в его фигуре.