Книга Крылатая рать - Елена Пронина

и не страшно было умереть. Когда-то ее звали Элизабет.

Еще в детстве он понял, что аист заблудился и принес его не в тот дом. Точнее, не в тот мир. Он никогда не чувствовал себя здесь своим, и все здесь было ему чуждо. Его раздражала пестрота вокруг, бессистемное нагромождение пятен, деталей, фигур при полном отсутствии красоты и гармонии. Его раздражали люди, которые все время состязались в изобретательности, изворотливости и лжи, все время играли чужие роли, а за масками прятали пустоту и равнодушие. Когда его сверстники предавались ролевым играм, упражнялись в выдумывании невероятных историй и учились строить козни, он проподал в библиотеке за чтением книг. Причем интерес у него вызывали преимущественно не фантазии современных авторов, а документальные повести писателей давно ушедших лет. Пусть они не были большими выдумщиками и не умели привлечь внимания читателей закрученным сюжетом, в их произведениях было много достоверных фактов, интересных деталей и вообще полезной информации. В них были правда и простота, которые давно вышли из моды и вызывали насмешки современников. Когда он читал их, в голове его, случалось, всплывала информация, которой в этих книгах не было. Он знал и видел во сто крат больше, чем можно было узнать из их семейной библиотеки. Да что там говорить: во всех библиотеках Терры не было, да и не могло быть всего, что он знал. Летательные аппараты с алюминиевыми крыльями и мотором, треглавые драконы, подводные суда, говорящие львы, самоходные кареты – какие только образы не уживались в его голове. И, главное, они не были выдумкой. Они были его воспоминаниями.

Интерес сына к немодной литературе, пренебрежение к упражнениям по развитию воображения, нежелание совершенствовать актерское мастерство и дурной вкус, выражающийся в категоричном отказе от украшающих деталей, сильно огорчали родителей Винча. Они не могли им гордиться, но любили его и не заставляли переступать через себя, за что он им был благодарен.

Он сам заставил себя поступиться своими принципами и надеть маску, когда это потребовалась для того, чтобы чаще видеть Элизабет, был с ней рядом, дышать тем же воздухом, что дышит она.

Познакомился он с ней уже в зрелом возрасте, когда ее муж купил загородный дом по соседству с их домом. Его родители к тому времени уже были сильно не молоды, из-за чего предпочитали проводить время не на шумных балах, а здесь, где было чуть более тихо и более спокойно. Тогда цивилизация еще не успела изгадить этот уголок. Многие дома здесь были старой постройки, и обстановка в них не менялась сотню лет. Поэтому Винч с удовольствием поселился здесь вместе с родителями, без сожаления оставив пустовать великолепный дом почти в самом центре Златограда.

Винч любил почитать, сидя в саду в беседке. И в тот раз он вышел во двор с книгой в руке и увидел в соседнем саду молодую женщину невероятно красоты. Она была небольшого роста, хрупкая и гибкая, одета чрезвычайно просто, не по моде. И, главное, на ней не было маски, и лицо ее выглядело естественным, живым. В нем не было притворства. Смеясь, она помогала маленькому мальчику строить песочный замок. Винчу показалось, что она, как и он сам, принадлежит какому-то другому миру, а в этом оказалась по ошибке. Он догадался, что она замужем, и что ребенок, с которым она играет, ее сын. Это было неправильно и несправедливо, что она принадлежала другому мужчине. Он посчитал, что должен исправить эту несправедливость. Пусть она не стала его женой – она еще может стать его возлюбленной.

Нужно было во что бы то ни стало познакомиться с очаровательной соседкой, заинтересовать, увлечь ее. Но в загородный дом она приезжала не часто, супруг же ее здесь вообще почти никогда не бывал, находя жизнь за чертами города скучной. Для того чтобы чаще видеться со своей избранницей, Винчу тоже пришлось вернуться в город и начать вести светскую жизнь, которая ему претила, но позволяла бывать там, где бывает Элизабет.

Постепенно он узнал об Элизабет довольно много. Чем больше он ее узнавал, тем сильнее боготворил. И все прочнее становилось его убеждение, что у нее есть какая-то тайна. Винч уже почти не сомневался: она, как и он, чужая в этом мире, но знает об этом гораздо больше него. И ее любовь, и ее доверие были ему необходимы, и это не было прихотью или капризом. Это было смыслом его жизни. Она владела ключом, без которого ему было не открыть, кто он сам, что он такое.

Он пытался заговаривать с Элизабет на балах, просить об уединенной встрече, но только испугал ее – она начала избегать встреч с ним, держаться от него подальше, если случалось оказаться в одном обществе.

И тогда Винч решился на безумный поступок: увидев, что она одна прибыла в загородный дом и отпустила слуг, он решил проникнуть к ней в комнату и вызвать на откровенный разговор. Опасаясь, что скомпрометирует возлюбленную, если соседи увидят, как она впускает его через дверь, он решил влезть к ней в окошко через сад. Позже он понял, что эта идея была безумна, и сам не мог понять, что заставило совершить его такую глупость. Но тем не менее он проник к ней через окно столовой и прошел в комнату, в которой видел ее через другое окно.

Увидев Винча, Элизабет пришла в ужас и зачем-то постаралась загородить от него спиной большое зеркало, висящее на стене напротив ее туалетного столика. Она потребовала, чтобы он немедленно удалился. Но не за тем он залезал в ее дом, чтобы отступать. И он начал спешно объяснять ей, что любит ее, что они – родственные души, что он знает ее тайну: она, как и он, чужая в этом мире. Он заметил, что в зеркале за стеной Элизабет мелькают какие-то яркие тени и, кажется, даже раздаются какие-то звуки. Но ему некогда было думать об этом. Он спешил объяснить Элизабет, почему ему можно доверять, и почему они должны быть вместе.

Внезапно в комнату ворвался муж Элизабет. Он был предельно пьян, в руке у него был револьвер. Винч кинулся к Элизабет, чтобы защитить ее. Вероятно, женщина неправильно истолковала его порыв и ударила его кулаком, так что рисунок перстня, который был надет на ее палец, навсегда отпечаталась на его лице возле глаза. Но шок вызвала не боль от нереально сильного удара, а то, что он увидел: зеркало, расплываясь в каких-то радужных разводах, выступило вперед и поглотило