Книга Крылатая рать - Елена Пронина

зеркале. Юноша обернулся, но никого не увидел в комнате за спиной. Он снова заглянул в зеркало: мамино отражение там по-прежнему было.

– Не пугайся! – услышал он мамин голос. Он звучал странно, ниоткуда, будто бы в голове. Но это был именно голос мамы – он бы его узнал из тысячи голосов.

– Мне пришлось покинуть этот мир, но я есть, я существую в другом мире. И я очень люблю тебя, мой мальчик. Я хочу, чтобы ты это знал. Только это заставило нарушить правила и заговорить с тобой. Ты же знаешь, что я люблю тебя, веришь мне?

– Я никогда и не сомневался в этом, – удивляясь тому, что говорит вслух сам с собой, ответил Рэн.

– Ты можешь говорить не вслух, я все равно тебя услышу, – произнесла Элизабет.

– Я хочу знать, что произошло, кто убил тебя. Я обязательно отомщу за тебя, – уже мысленно пообещал юноша.

– Не надо никому мстить, никто не виноват, кроме меня самой, – ответила Элизабет. – Я была вынуждена уйти в другой мир, но объяснить это трудно, практически невозможно. Мне нужно было быть более осторожной. Тот человек, с которым тогда застал меня твой отец, не был моим любовником, но любил меня. Вероятно, мне нужно было поговорить с ним по душам раньше, чем он решится на активные действия и полезет ко мне в спальню. Он не делал ничего дурного, он лишь говорил о своих чувствах и выражал робкую надежду на взаимность, когда нас застали здесь. Но он проник сюда так не вовремя! Стреляя в него, твой отец его, по сути, спас, иначе мне пришлось бы сделать что-то совсем нехорошее… Он слишком много видел, слишком много узнал, так что мог догадаться о том, что я должна была скрывать… Но сейчас ты оказался в положении, аналогичном тому, в котором был тогда тот несчастный. Ты ходишь по лезвию. В любой момент тебе может стать известно больше, чем дозволено, и я так боюсь за тебя! Она хорошая девушка, но она должна будет остановить тебя, если ты зайдешь слишком далеко. Не в ее силах будет поступить иначе, не в ее власти! Оставь ее. Ведь вокруг так много прекрасных девушек. К тому же она любит другого! Оставь ее, умоляю тебя!

– Ты о Евжени?

– Да, о ней. Ее настоящее имя другое, хоть и звучит похоже, но это не важно. Важно лишь то, что она не подходит тебе, не она твоя судьба.

– Прости, мама, но я не могу тебя послушаться, – ответил Рэн. – Я люблю ее и буду любить, даже если она отвергнет меня. Я хочу жить, но смерть от ее руки для меня слаще любой другой из смертей. Если мне придется уйти из жизни так, как ты говоришь, – значит, такова моя судьба. Я готов к этому! И я не отступлюсь.

– Почему то я и не ожидала другого ответа, – вздохнула Элизабет. – Да сохранит тебя моя любовь.

Подул легкий ветерок, и Рэну показалось, как будто кто-то погладил его по голове, едва касаясь волос. Отражение матери в зеркале исчезло. Прошло и ощущение, как будто в комнате есть кто-то, кроме него самого. Рэн встал и позвал горничную, сказав ,что она может начинать уборку.

Побродив по пригороду, побеседовав с соседями, которые здесь проводили много времени, пару раз пройдя мимо дома Зейкрафта, Рэн, как и обещал своим странным друзьям, собрал нужную информацию.

Барон Зейкрафт в загородном доме времени проводил чуть ли не больше, чем в богатом особняке в Златограде, и потому его здесь неплохо знали. Слыл он большим оригиналом. Если в городском особняке у него было много прислуги, то здесь – только одна семейная пара: горничная и садовник. Постоянно в доме Зейкрафта они не жили, а заходили лишь на несколько часов днем, чтобы прибраться в саду и комнатах, принести заказанные бароном заранее продукты, сделать покупки, отправить письма. Заказывал он доставку продуктов и из местного магазина, но курьеров внутрь обычно не приглашал, забирая товары прямо у двери.

Странным было то, что барон никогда не принимал в своем доме гостей, за исключением дам легкого поведения. Приезжали они к нему обычно по вечерам или ночью, как правило, ненадолго. Прислуге было строго-настрого приказано не появляться в доме с 16 часов до 11 утра следующего дня.

Чем он может заниматься столько времени, оставаясь в одиночестве, можно было только гадать. Одной из версий было чтение – горничная, убирающаяся в его доме, рассказывала, что у него богатая библиотека. По другой версии, он занимается чем-то незаконным и нехорошим, закрываясь на чердаке. Дело в том, что туда прислуге заходить было нельзя, дверь всегда была заперта, и даже убирался там барон самостоятельно, что никак не вязалось ни с его характером, ни с его чином. Впрочем, поговаривали, что чердак особняка переоборудован под помещение для неординарных сексуальных забав, к которым, как известно, Зейкрафт сильно пристрастился. Возможно, именно здесь он и принимал своих любовниц.

Одна из соседок рассказала Рэну еще об одном странном событии, случившемся накануне: недавно ночью к Зейкрафту ночью приехала женщина, которая, как показалось наблюдательной старушке, так и не покинула его дома. «Боюсь, он задушил ее в пылу страсти, – заговорщицки поделилась своими соображениями с Рэном сплетница. – Только вот не знаю, куда он дел труп».

Глава пятнадцатая. Последняя любовь

Распутником Винч Зейкрафт прослыл не случайно. Его на самом деле слишком сильно привлекали женщины, и слишком многого он ожидал от плотской любви. Страсть открывать для себя новые грани наслаждения в близости с особами противоположного пола была непреодолимой. Но главное, что он в глубине душе искал в этой близости, не было физиологическим удовольствием, хотя, возможно, он сам в полной мере не осознавал этого. Тайная сила, которая заставляла его искать знакомства с незнакомками и ставить с ними эротические эксперименты, именовалась жаждой открытий. Где-то глубоко в подсознании жила вера в то, что любовь может стать силой, которая изменит его и его жизнь качественно, что она в состоянии помочь ему постичь непостижимое. И при этом было ощущение, что именно плотская любовь в состоянии помочь ему преодолеть первую границу, которая стоит на пути к постижению истины. Только слившись с женщиной в едином экстазе, можно преодолеть черту, разделяющую миры, и заглянуть туда, куда простым смертным попасть не дано. А ему во что бы то ни стало было нужно проникнуть туда, потому что там была Она – та единственная, ради которой стоило жить вечно