Книга Тверской бульвар - Чингиз Абдуллаев

— Ее отец работает в Третьяковской галерее, — наконецподсказала я. — Может, так быстрее найдут?

— Легче найти по фамилии, — пояснил Денис Александрович. — Встарой школе, из которой она ушла, должны остаться документы. По ним прощевсего установить, где она живет. Адреса ребят есть в каждой школе.

— Может, мы наконец что-то выясним… — Мне было страшнодумать о Косте. Если погибли двое его товарищей, то где гарантия, что он ещежив? Жутко представить, что будет с его родителями.

— Нужно спасать наших детей от этой опасности, — вдругпроизнес Игнатьев. — Посмотрите, что происходит. Ведь мы с вами побывали внормальных, интеллигентных семьях. А если мальчики даже в таких семьяхстановятся наркоманами, то значит, мы не умеем бороться за будущее наших детей.Я не люблю громких слов, но здесь нужно вести беспощадную борьбу. Простобеспощадную… — Он не договорил. Ему перезвонили. Игнатьев снова включилтелефонный аппарат. — Да, я слушаю. Правильно, Хабибулина. Как это — нет вМоскве? Куда уехали? Не понял. Да, а когда они возвращаются, выяснили? Завтраутром? Хорошо, я понял. Я все понял. Нет, нет. Кто сообщил? Ясно. Мы сейчасприедем. — Игнатьев убрал телефон и передал разговор мне.

— Арина уехала с матерью в Казань к родственникам. Вернутсязавтра утром.

— Ясно, — немного уныло отозвалась я. — Подвезите меня, пожалуйста,обратно к милиции, я там оставила машину.

— Может, сначала на Котельническую набережную? — предложилИгнатьев. — Отсюда недалеко. Узнаем, что там произошло в семье Полуяновых.

— Хорошо, — согласилась я. — Давайте поедем.

Машина развернулась в сторону реки. Войдя в дом, мыподнялись на девятый этаж и довольно долго простояли перед дверью квартиры,пока нам не открыла женщина. На вид ей было лет пятьдесят. Она мрачнопосмотрела на нас и в квартиру не впустила.

— Что вам нужно? — поинтересовалась эта особа.

— Нам нужна квартира Полуяновых, — вежливо пояснил Игнатьев.— Мы правильно пришли?

— Да, это квартира Полуяновых, — хрипло ответила женщина, —только самих Полуяновых уже нет. Сначала девочка выбросилась, потом умер ееотец. Только я вот сижу здесь одна.

— Вы мать Надежды Полуяновой?

— Да. А вы кто такие?

— Мы из прокуратуры. Моя фамилия…

— Меня это не интересует. Я не хочу с вами разговаривать.

— Но мы должны…

— Вы мне ничего не должны. И я вам ничего не должна.

— Мы хотели бы с вами поговорить насчет вашей дочери.

— В прокуратуре уже все проверили! — гневно проговорила она.— Дверь была заперта изнутри. Мою девочку никто не убивал. И никто сюда не могзалезть. Дело давно закрыто. Зачем вы пришли? Вам больше нечем заняться?Посмотрите, сколько вокруг преступлений, разбирайтесь лучше с ними.

— Дело в том, что мальчики, которые…

— Я ничего не хочу слышать. Уходите. — Женщина захлопнуладверь.

Мы понимали ее состояние, которое произвело на нас гнетущеевпечатление. Мы молча спустились вниз и всю дорогу молчали в автомобиле. Толькокогда наконец подъехали к зданию милиции, Игнатьев вдруг предложил:

— Если у вас есть еще немного времени, вы можете остаться.Дело в том, что наш знакомый, майор Сердюков сумел выйти на торговца, которыйконтролировал поставки наркотиков в этот район. Этого типа уже задержали искоро привезут в управление милиции. Если хотите, можете поприсутствовать приего допросе.

Я подумала, что Марк Борисович меня просто выгонит с работы.Но с другой стороны — я очень хотела разобраться. Мое чувство справедливости имоя совесть просто требовали, чтобы я узнала, кто приобщал детей к этой напастии кто виновен в их смертях. Может быть, я даже увижу убийцу. Нет, я не моглауехать.

— Останусь, — твердо ответила я Игнатьеву, и он посмотрел наменя с каким-то любопытством. Наверное, с его точки зрения я выгляделаабсолютно ненормальным адвокатом и полубезумной бабой, которая лезет не в своидела. Если бы у меня не было сына, если бы я не переживала за исчезновениеКости и не видела вчера глаза Антона, то, возможно, и не поехала бы с нимникуда, не осталась на допрос. И вообще моя будущая жизнь могла бы сложитьсячуточку иначе. Но я решила принять приглашение Игнатьева, и мы опять больше несказали друг другу ни слова, пока не вошли в управление милиции.

На этот раз дежурный нам только кивнул, узнав Игнатьева. Аменя даже не спросил, куда я направляюсь вместе со старшим помощникомгородского прокурора.

А я в это время думала о Сердюкове. Я ведь юрист и обязанаразбираться в людях, понимать мотивы их поступков. Этот Сердюков мне непонравился с первой минуты. Он принял меня с недовольным видом. А почему,собственно, он должен был принимать меня с распростертыми объятиями? Онзанимается поисками пропавшего мальчика, у него миллион всяких дел, в том числеи нераскрытых преступлений… Вдруг еще выяснилось, что исчезнувший мальчик былнаркоманом… Конечно, Сердюков не был в восторге от этого поручения. А тутпоявляется перед ним какая-то дама — ухоженная, пахнущая парфюмом, наглая(нужно уметь признавать свои достоинства), бесцеремонная, напористая. Иначинает задавать ему неприятные вопросы. Ну как он должен был на меняреагировать? И как бы вы отреагировали в таком случае?

Конечно, майор был недоволен. И разумеется, я ему непонравилась, что он сразу и дал мне понять. И вообще, я лезу не в свое дело. Наследующий день еще выясняется, что я успела побывать в семье Григорьевых, послечего мальчика убили. Его родные заявили, что это я своими бестактными вопросамитак довела ребенка, что он убежал из дома. Они, разумеется, не рассказали ему освоих «методах воспитания». И Сердюков не полюбил меня еще больше. Поэтому,вызвав меня в управление, был даже готов обвинить меня в моральном давлении наАнтона. Это не мое, а его дело искать пропавшего ребенка и заниматься допросамисвидетелей. А мое — представлять интересы семьи и ни в коем случае не искатьсамой Костю. Вот поэтому он ко мне так и относился. Нечего удивляться, что унас возникла взаимная неприязнь друг к другу.

Потом еще визит в семью Зейналовых. Я ведь правильнорассуждаю: преступность не имеет национальности. Никого нельзя обвинятьзаранее, а тем более нельзя считать, что представители какой-то определеннойнациональности могут быть скорее других виновны в тех или иных преступлениях.Но у Сердюкова — статистика. Он четко знает, что в Москве действуют этническиепреступные группировки. Я, конечно, все равно убеждена, что неправильно делитьлюдей по признаку национальности. Только скажите об этом сотруднику милиции,который с утра до ночи ловит мигрантов, совершающих грабежи, кражи автомобилей,торгующих наркотиками. Он никогда с вами не согласится. Вот так и Сердюков. Иконечно, на него подействовал звонок от Стукалина. Ведь дело, которое ведетмайор, теперь контролирует не только прокуратура в лице все понимающего, такогоумного Дениса Александровича, но и сам заместитель министра внутренних делстраны, грозный Стукалин. Одно неверное решение, один неправильный шаг — и Сердюковмгновенно получает очень большие проблемы. Его могут даже под горячую рукууволить.