Книга Чаша судьбы - Алан Григорьев

— жаль, Элмерик не расслышал. Но, кажется, эти слова стали решающими: Фиахна кивнул.

— Так и быть, согласен. Обещаю, что стану хорошим сюзереном, буду защищать своих верных подданных, хранить свои земли, блюсти законы и поступать по справедливости, а если и решу уйти на покой, то не раньше, чем отыщется достойный преемник. Пусть лес, холмы, вода, деревья и само небо услышат мою клятву!

Яблоневая дева взвизгнула от радости. Казалось, она хотела броситься Фиахне на шею, и только правила приличия (а может, суровый взгляд Розмари) не позволили ей сделать это.

— Тогда сегодня же Ллиун приведёт остальных, — она присела в неловком реверансе. — Всех, кто захочет присягнуть новому королю.

— Надеюсь, это будет не очень долго? — хмыкнул Фиахна. — До ужина хотя бы управимся?

Он и не представлял, насколько сильно ошибался.

* * *

Казалось, младшим фэйри никогда не будет конца. Солнце уже село за лесом, а поток желающих принести присягу не иссякал. Фиахне пришлось есть и пить не сходя с трона, который вынесли во двор, так как многие из его новых подданных боялись входить в чародейское жилище.

Всякий раз, когда новоиспечённый правитель со словами «я только на минуточку» порывался уйти, Ллиун ловила его за руку и качала головой:

— Своей очереди ждут зелёные дамы. Они очень обидчивы — нельзя уходить.

— Ну, тогда после них.

— А за ними занимали водяные лошадки. Король же не хочет их разозлить?

— Ну хоть поспать-то мне сегодня удастся?

— Как можно? — Лианнан ши всплеснула руками. — Ночью придут приносить присягу те, кто не переносит солнечный свет.

Все защитные чары пришлось снять, чтобы многочисленные гости смогли пройти во двор. Этим занимались мастер Флориан и Джерри. Мастер Дэррек в драконьем облике вызвался обеспечить безопасность, чему все только обрадовались. Дракон ведь летает высоко, и глаза у него зоркие, получше человеческих, а смотреть приходилось в оба — ну как давний враг решит воспользоваться лазейкой и проскользнуть под шумок на мельницу?

Мастер Патрик расхаживал по двору с мрачным видом и ворчал под нос что-то нечленораздельное. Взволнованные брауни то и дело прибегали к нему, чтобы доложить, что какой-нибудь болотный бес опять попытался замутить воду в колодце, лепреконы залезли в погреб за элем, а некий рогатый безобразник (возможно, пак) раскидал на садовых дорожках коровьи лепёшки, замаскированные под фальшивое золото. Келликейт и Розмари помогали наставнику развеивать чары мелких пакостников. В процессе им приходилось отмахиваться от надоедливых блуждающих огоньков, которые клубились в воздухе, словно мошки перед ясной погодой. Элмерик был бы и рад им подсобить или даже сменить на посту ругающегося во весь голос Джерри, но Фиахна велел своему оруженосцу не отходить далеко и следить, чтобы королевский кубок был всегда полон. Дескать, иначе он не продержится до рассвета и помрёт во цвете лет от переутомления.

Болотных духов сменяли водные, водных — огненные, тех — древесные. Явились даже несколько чёрных псов — из тех, что любят пугать путников ночами на перекрёстках, где кто-то умер. Лесные кошки тоже пришли посмотреть на короля. Интересно, была ли среди них матушка Келликейт? Ведь замок Рассветных Ключей тоже находился рядом с Чёрным лесом, только не с юга, а с севера… Но как бард ни всматривался в раскосые кошачьи глаза, светящиеся в темноте, ни одна из фэйри не показалась ему знакомой. Может, оно и к лучшему…

Когда подошла очередь корриганов — хранителей родников и источников, Элмерик уже зевал вовсю, а на дракках — человечках, которые любили превращаться в плавающие по воде блюдца, чтобы, хохоча, затаскивать смертных дев в ледяные лесные ручьи, — совсем начал клевать носом. Фиахна тоже тёр глаза и всё чаще прикладывался к кубку, лишь Шон выглядел невозмутимым и время от времени пихал отца локтем в бок, не давая тому заснуть.

Поток гостей иссяк только на рассвете, когда бард уже окончательно запутался в видах младших ши и сейчас, пожалуй, не смог бы отличить дубовика от зеленушки.

Самой последней к королю подошла аккуратная чёрная кошечка. Её грудь украшало белое пятно, по форме напоминающее папоротниковый лист. Фиахна счёл это добрым знаком:

— Сама того не зная, ты с рождения носишь мой герб! — улыбнулся он. — Как тебя зовут?

— Я Майруэн, праматерь всех кошек Чёрного леса.

— Почему же ты пришла последней? Разве твоё место не в первых рядах — раньше всех твоих потомков?

— Я не была уверена, что ты стоишь присяги, король, — Майруэн вложила мягкие лапки ему в руки.

— И что же заставило тебя изменить своё мнение? — эльф улыбался, но как-то натянуто. Похоже, его задели откровения кошачьей праматери.

— Я почуяла, что ты можешь стать хорошим правителем. А кошки в таких вопросах редко ошибаются. И я клянусь, что я и мой род будем служить тебе верой и правдой, если ты будешь достоин, — она облизнула длинные белые усы.

— Хм… в таком случае вот моё первое задание тебе и твоему племени, — Фиахна небрежно потрепал её за ухом, и Элмерику показалось, что Майруэн сейчас его цапнет, но та лишь оскалилась. — Пускай одни идут на север и узнают, кто ведёт фоморов, что захватывают земли Объединённых Королевств. А другие пусть проникнут в холмы, где закрылся Неблагой двор. Туда нет хода ни эльфам, ни смертным, и если даже коты не смогут проскользнуть, тогда уже никто не сможет.

— Будет сделано, о, мой король! — промурлыкала Майруэн и, сверкнув жёлтыми глазами, растворилась в предрассветной дымке, словно её тут и не было.

А Фиахна обессиленно откинулся на спинку своего трона и вмиг уснул. Шон, вздохнув, укрыл отца своим плащом и объявил на весь двор:

— Всё, церемония окончена. Теперь обновим защитный круг — и спать. Это был слишком длинный день…

* * *

Первые дни апреля выдались жаркими — Элмерику порой казалось, будто бы в Чернолесье уже наступило