Книга Дом Хильди Гуд - Энн Лири

дети и взрослые, и все прихожане присоединились ко мне.

— Воспрянет мир, ведь ждет его спасенье! Рассвет святой надежду нам принес! Колени преклони! — Тут вступали баритон старого мистера Гамильтона и сладкое, яркое сопрано миссис Райли. — О, ангельское пенье! Святая ночь, когда рожден Христос…

Не описать словами, какие тепло и единение охватывают тебя, когда поешь одна, а потом вдруг тебя поддерживает весь хор. Остаток гимна я пела, широко улыбаясь и выискивая по рядам лица друзей, папы с мамой — теперь я видела их в теплом свете свечей. Они были там. Они пели с нами. Помню маму в тот вечер — как она пела, как улыбалась мне, как текли по ее лицу слезы.

Когда в воскресной школе миссис Хауэлл разучивала с нами этот гимн, она велела нарисовать картинки к каждой строчке. Мне досталась строчка «О ценности души поведал Он». Я нарисовала младенца в яслях с маленьким нимбом над головой и исходящими от него солнечными лучами. Миссис Хауэлл сказала: «Мне нравится, что ты с помощью желтых лучей солнца передала душу и ее ценность».

Я гордо улыбнулась, хотя просто нарисовала младенца Иисуса таким, каким видела повсюду — с маленьким нимбом и лучами золотого света. Душа? Божественная ценность? Можете представить, чтобы взрослый пичкал ребенка такой ерундой?

На следующий день я погуляла с собаками после завтрака, потом надела шерстяную юбку и свитер. Погода переменилась; все-таки нас ждет холодный День благодарения.

Из дома я вышла примерно в полдень. Тесс ждала всех к часу, поскольку хотела подать обед в три. Эмили и Скотт приехали еще вчера вечером, а родители Майкла жили в нескольких минутах. Когда я появилась, все были уже на месте.

Как я говорила, тяжело находиться среди людей, которые свободно пьют. Тесс и Эмили обычно при мне сдерживаются. Выпьют вина, но так, словно пьют без всякого удовольствия. Уотсоны вообще почти не пьют. Так что я подумывала, не опоздать ли немного. И даже размышляла — не выпить ли бокал вина перед отъездом из дома. Многие пьют вино за обедом, когда не работают. Но я испугалась, что они учуют запах. И потом, именно об этом говорили женщины в Хэзел-дене, вспоминая о постыдных пьяных днях, — пить для храбрости. Я не такая. Мне этого не нужно. Так что я приехала вовремя, в час, и обнаружила на крыльце старушку Бонни.

Было холодно, и я позволила ей зайти внутрь со мной. Тесс, как раз проходившая мимо двери с большим блюдом сырных закусок, сразу встрепенулась.

— Мама, я только что ее выпустила. Я все выставляю на кофейный столик — она сожрет.

— О, Тесс, на улице мороз. Может, ее пустить в вашу комнату или еще куда?

— Нет, она будет скулить и царапать дверь. Грейди спит, а она его разбудит. Выпусти ее. Пожалуйста.

— Хорошо, хорошо, — сказала я, хватая Бонни за ошейник и выводя снова на улицу. Я пообещала ей, что попозже стащу для нее кусок индюшки, и бедняжка со стоном опустилась на крыльцо.

Я пошла внутрь, и все начали крепко меня обнимать, даже Нэнси и Билл Уотсоны. Зачем все время обниматься? Скотт держал стакан с «Кровавой Мэри». Когда-то я любила «Кровавую Мэри». И когда Тесс спросила меня, что я буду пить, я хотела попросить диетическую коку, но передумала и сказала:

— Я буду «Кровавую Мэри»… только без водки.

— Значит, «Невинную Мэри»? — засмеялся Скотт. — Я сделаю, Хильди.

Я отправилась за ним на кухню. Было приятно увидеть Скотта, честно признаюсь. Он мне нравится и всегда нравился. Выйдя замуж за Скотта, я вышла за лучшего друга. Наши худшие годы — когда он поют, что гей, но не хотел мне признаться. После развода, когда прошли первая боль от разрыва и финансовые споры, я признала в Скотте старого доброго друга; и он ко мне относится так же.

Тесс суетилась на кухне с Нэнси Уотсон; когда мы вошли, она показалась мне сердитой.

— Ну, мама, папа, у нас тут все в порядке. Почему бы вам не пойти в гостиную к остальным?

— Я только приготовлю маме выпивку, — сказал Скотт.

— А, ладно, — ответила Тесс, поливая птицу жиром; я заметила, как она уголком глаза следит, что наливает Скотт.

— Когда Грейди должен проснуться? — спросила я у Тесс.

— Обычно он встает примерно в два — теперь он спит один раз в день, — доложила Нэнси.

Я улыбнулась ей, подумав про себя «Да знаю я, пух-лик. Ты нянчишь его каждый день».

Скотт выдавил лимон в мой стакан и добавил несколько лишних капель табаско, именно так, как мне всегда нравилось. Мы вернулись в гостиную. Майкл с Биллом смотрели футбол. Мы со Скоттом никогда не увлекались спортом, но постояли рядом несколько минут. Майкл и Билл затаили дыхание.

— Нет, нет, не-е-ет! — внезапно завопил Майкл, хлопнув по дивану кулаком. Мы со Скоттом посмотрели на экран, пытаясь понять, из-за чего шум. Я смотрю спортивные передачи примерно, как кошки смотрят телевизор: мне нравится движение, я могу следить за фигурами на экране, но понятия не имею, что к чему.

— Ну, вот и все, — вздохнул Билл.

Майкл зарычал.

Мы со Скоттом улыбнулись друг другу.

— Пойдем в столовую, посмотришь стол, — сказал он. — Я сервировал его утром.

Мы прошли в столовую и увидели стол для ужина на День благодарения, достойный шоу Марты Стюарт. Скотт собирает французский фарфор, красивые старинные скатерти и салфетки и всегда щедро делится с девочками. Он и мне оставил сказочную коллекцию, но я никогда не сумею сервировать стол, как это делает Скотт. Он расставил букеты в вазах, в центральной композиции использовал сосновые шишки и охапки разноцветных листьев и создал маленькие праздничные подсвечники из малюсеньких тыкв.

Мы отодвинули два стула от стола и, присев, чокнулись.

— Твое здоровье, — сказала я.

— Твое. здоровье, Хильди, — ответил Скотт.

Мы сделали по глотку.

— Ты надолго в Марблхед? — спросила я.

— Собираюсь уехать завтра, с самого утра. Не могу найти надежного человека в магазин, пока меня нет. Зимой я работаю только по выходным.

— Ну конечно, завтра большая продажа, да?

— Может, в «Гэпе». В антикварном деле не то. Однако у нас — у меня — обычно день удачный.

Бывший бойфренд Скотта, Ричард, был и партнером по магазину, но вернулся в Нью-Йорк после разрыва. Мы сделали еще по глотку и улыбнулись друг другу. Скотт выглядел… тучным. Ну, давайте честно. Он выглядел старым. И наверняка думал то же самое про меня.

— По-прежнему в завязке? — спросил Скотт.

— Не в завязке. —