Книга 1924 год. Старовер - Виктор Иванович Тюрин

Меня такая информация не устраивала, мне нужно было больше. Вдруг это мой шанс разбогатеть?

– Они кто? – спросил я.

– Какая тебе разница?

– А такая. Я к нему, а он мне ножом в брюхо. Насколько опасны?

Силантий окинул меня оценивающим взглядом, словно видел в первый раз.

– Не те люди, – подумав немного, добавил: – В конторе сидели и бумажки перебирали. Теперь все?

– А адреса? Где они живут?

– Этим без тебя займутся, – бандит положил фото в карман, потом, повернувшись, крикнул: – Терентий, поехали!

Нетрудно было все сложить и получить следующие выводы: эти два парня ограбили банк или финансовое учреждение на крупную сумму денег, после чего подались в бега. Сейчас к бандитам приходил купленный мент или чекист, который дал на них наводку. Единственное, что мне было непонятно, почему органы не подали их сразу в розыск. Впрочем, развивать мысль не имело смысла, так как шансов наткнуться на этих людей в большом городе у меня практически не было.

Не успела бричка тронуться с места, как Ленька подбежал к витрине и посмотрел ей вслед.

– Уф! Уехали, – вздохнул он облегченно, затем повернулся ко мне. – Завтра воскресенье, выходной. Что собираешься делать, Егор?

– По городу похожу, погляжу, как народ живет.

– Чего по нему ходить? Разве интересно?

– Мне сейчас все внове, все интересно.

– По-настоящему развлечься не желаешь?

– Это как?

– Да все просто, – на пороге лавки неожиданно возникла фигура Коромыслова, – играть он тебя тянет.

– Азартные игры, это происки Антихриста. Через них он сначала помыслы людские склоняет к греху, а там и душу загубить…

– Брось! – оборвал мои нравоучения Ленька. – Пти-шво – это можно сказать, даже не азартная игра, а самое что ни на есть настоящее развлечение.

– Ага! Вот только развлечение это за деньги и на деньги! – ухмыльнулся Коромыслов.

– А что это такое? – заинтересовался я, так как в прошлой жизни мне не доводилось слышать о подобной азартной игре.

– Говорить не буду, это надо видеть! – гордо и как-то даже пафосно воскликнул Шустров.

Мое простое любопытство он, похоже, посчитал за жгучий интерес и уже решил, что уговорил меня.

– Хорошо, – согласился я. – Мы как-нибудь сходим и посмотрим, что это за чудо такое.

– А завтра? – уже разочарованно спросил он меня.

– Завтра я просто пойду гулять.

– Вот это правильно, Егор, – поддержал меня бывший приказчик. – Завтра в Летнем саду будет играть военный духовой оркестр. Соберется культурное общество на променад, будут танцы. Сходи, посмотри.

«На променад? Вот ты француз, Проша!» – усмехнулся я про себя.

– Я никогда не слышал, как играет оркестр. Обязательно пойду! – решительно заявил я. – Мне много чего в жизни надо узнать!

– А фильму ты хоть раз видел? – подключился к моему образованию Ленька.

– Нет, только слышал краем уха, – ответил я и сделал заинтересованное лицо. – И как оно?

– Так ты не смотрел фильму «Красные дьяволята»?! Это шикарное синема! – глаза Шустрова прямо загорелись. – Наши там махновцев – раз, раз! И в капусту! Я три раза ходил!

Для парня двадцати лет у Леньки было какое-то детское отношение ко всему. Впрочем, для себя я уже отметил, что у людей этого времени больше открытости и какой-то детской наивности, хотя, может, это потому, что в той жизни я хоть и был авантюристом, но с оттенком практичности, а не налетом романтизма.

После работы Шустров сделал еще одну попытку уговорить меня сходить на механических лошадок, наконец объяснив мне суть этого варианта рулетки. Спустя пять минут я уже знал, что это азартная игра, совмещающая в себе одновременно скачки и рулетку. В ней выигрывал тот, чья лошадка оказывалась возле финишного столба в момент остановки колеса.

Встал рано, сделал зарядку и отправился в баню помыться, а заодно постираться, при этом узнал, что, будь я членом профсоюза, мне была бы скидка целых пятнадцать копеек. Вернувшись, развесил белье сохнуть, после чего отправился завтракать в свой любимый трактир. Обедать в рабочие дни я ходил теперь только туда, а вот ужинал в разных местах, для сравнения. Простые люди ели дома, так получалось намного дешевле, а по трактирам и ресторанам ходили лишь те, у кого были лишние деньги. Как-то я посчитал, что если буду питаться в этом трактире хотя бы два раза в день, то моей зарплаты в шестьдесят рублей, хватит на месяц с небольшим хвостиком. И это ничего другого себе не покупая.

«Развели буржуев на свою голову, – подумал я тогда в шутку. – Вот они и жируют на нашем пролетарском горбу. Вот куды бедному лавочнику податься?»

Можно было, конечно, питаться в рабочих столовых общества «Нарпит». В их меню и был неизменный картофельный или гороховый суп, котлета с водянистым картофельным пюре и свекла со сметаной, а в завершение обеда – компот из сухофруктов. Это весьма сомнительное удовольствие обошлось мне в сорок две копейки, при этом я пообещал себе, что больше моей ноги не будет в этом заведении.

Был еще один вариант. Домашние обеды. В газетах нередко встречались объявления, где рабочим и служащим предлагалось воспользоваться такой услугой, как домашняя кухня. Приходишь в семью в заранее оговоренное время и ешь полноценный обед или ужин. Правда, в этом случае желательно жить поблизости, а не в противоположной части города. «Вкусно, как у мамы!», – печатали в газетах. Интересно было попробовать, тем более что за обед из трех блюд с чаем и домашним печеньем просили семьдесят копеек. Разница с трактиром не то чтобы солидная, но, скажем так, довольно существенная. При этом, несмотря на цены, как я успел заметить, трактиры и рестораны по вечерам были полны народа.

Выйдя из трактира, решил, пока время есть, попробовать решить свой квартирный вопрос. Правда, я не собирался прямо с ходу снимать комнату, просто сначала присмотреться, что сдают и по какой цене. Адреса, которые у меня были, я нашел в газетных объявлениях, правда, самая свежая из этих газет была недельной давности. Мне до чертиков надоело спать на жестком топчане, да и вещи положить было некуда, но при этом обживаться здесь я не собирался. В заявлениях, которые отобрал, писали, что готовы сдать солидному, положительному мужчине без вредных привычек, а вот об условиях и о цене не было ни слова.

Хозяйка, жившая по первому адресу, Авдотья Никифоровна, мне не понравилась с первого взгляда: тощая, как вобла, с поджатыми губами и страдающим взглядом. В квартире было полно икон и пахло лампадным маслом. Цена мне подходила, зато не устраивали правила жития в ее квартире. Не стал даже выслушивать наставления до конца, оборвал ее на полуслове, попрощался