Книга Опыты бесприютного неба - Степан Гаврилов

На вкус чага оказалась довольно приятной. Он позвонил маме, но ничего не стал ей говорить про прием у врача. Сказал только за чагу спасибо. Соврал, что чувствует себя лучше уже после первого глотка. Егор лег спать и стал уже проваливаться в сон, как вдруг вспомнил слова дяди: «Барахло все твое сдвинул, чтобы погреб открыть». Какое такое «твое барахло»?

Была уже полночь, но Егор так и не мог уснуть. Эта фраза про барахло, нечаянно вспомнившаяся, одолела его. Он не выдержал и набрал номер дяди. «Дядь Саш, какое барахло-то?» «Ты юморишь, малой? Там, в пакете, точно чага была? Не чача?» На этих словах дядя расхохотался и положил трубку. Егор встал с кровати, постоял в трусах перед окошком, посмотрел, как на огромное полотно моста заезжают ночные машины, потом отыскал ключи от гаража, быстро оделся и вышел на улицу.

До гаражей он добрался вполне бодро. Мрачное место: небольшой пустырь за протухшей речкой, почти к краю берега которой были прислонены гаражные боксы. Еще в его детстве здесь было почти мило. Повсюду росли крапива, конопля, борщевик. Можно было не смотреть на гаражи, и тогда казалось, что ты где-то за городом, в обычной полузаброшенной деревне. Но сейчас вокруг были понатыканы новостройки, в одной из которых жил сам Егор. Продолжали архитектурный ансамбль какие-то офисные здания с супермаркетами на первом этаже и вечные долгострои. С какого ракурса ни смотри – не увидишь уже той дикости, которая была в детстве. Да и гаражные боксы смотрелись уже убого, жалко. Как старая парализованная бабушка, которую ее отпрыски-уроды ненавидят в открытую и без стеснения.

Егор помедлил. Постоял, посмотрел на всю эту картину. Вспомнил старый, зловещий гараж из детства. Вспомнил ужас, с которым тогда, в три года, он в мгновение обнаружил себя в холодном погребе. Вспомнил вату в голове – череп моментально набился ею после падения, как и ноги. И руки отца, теплые, твердые, которые поднимали его назад, на свет божий. Желание развернуться и пойти назад, домой, совсем угасло, оно вдруг растворилось в неожиданном адреналиновом приливе. Егор подошел к воротам гаражного кооператива.

У сторожа в кабинке горел огонек. Из окна было видно – ладный, приятный дедуля в очочках сидел в свете настольной лампы и глядел в книгу. Страницы он держал одной рукой, а другой подпирал свою лысоватую голову. Дедуля поднял глаза, прищурился и улыбнулся Егору. Потом встал и исчез из света лампы. Дверь в сторожку распахнулась. Дедушка в растянутом шерстяном свитере, ватных штанишках и валенках вышел и глянул ласково и хитро.

«Егорушка, доброй ночи! Я тебе книжку про Кейджа на следующей неделе верну, договорились? Не успел пока дочитать, вот Адорно взялся тут перелистнуть». Егор растерялся, но в то же время обрадовался почему-то вниманию этого приятного старичка, потом кивнул и потопал вглубь кооператива, мимо гаражных боксов. Некоторые из них были занесены снегом, другие, видно, активно использовались владельцами. Тут Егор растерялся: как он отыщет свой гараж? Но, к удивлению, все сложилось само. Ноги сами привели его к нужным воротам. Сомнений не было – это его бокс. Снега перед воротами не было. «Дядь Саша почистил все», – подумал Егор с каким-то даже удовольствием.

Еще немного помедлив, он засунул ключ в замок, провернул и открыл бокс. Внутри было тепло. Посветив экраном телефона, Егор нащупал выключатель и нажал на кнопку.

Застрекотали люминесцентные лампы. Пространство гаража собралось как бы постепенно. Сначала из темноты вынырнула левая стена с большим стеллажом, на котором стояли книги, какие-то домашние сувениры из советского прошлого, типа каслинского литья, бонг для курения ганджи (такой Егор видел еще на первом курсе у студенческих приятелей). Потом возникла стена прям напротив дверей. К ней вплотную были придвинуты большие, из черного пластика, студийные колонки-мониторы. Посередине Егор увидел стойку с двумя электрогитарами и одной бас-гитарой. Щелкнуло и загорелось справа. Третья стена была пустой, внизу только стояли три коробки с виниловыми пластинками. На самой стене висели постеры. Теперь весь гараж хорошо освещался. Егор глянул в самый центр и увидел стол. На нем стоял широкоформатный монитор, большой микшерный пульт. На металлическом каркасе в левой части стола покоились неведомые приборы с кнопочками и крутилочками. Перед монитором вместо клавиатуры лежала такая штука с белыми прозрачными квадратиками в несколько рядов. Рядышком – небольшой синтезатор.

Само собой: все здесь было немного не так, как должно было быть. Стол стоял как бы накось. Егор глянул почти себе под ноги и понял, что он стоит на крышке подпола. Ковер, закрывающий крышку, кто-то грубо стянул влево. «Дядь Саша за чагой лазал», – подумал Егор, потом выровнял ковер, подвинул стол и сел за него.

Перед нами стояло три бочки, доверху набитые сухими ветками и хворостом. Мы присели в тень, Андрэ набил трубочку, закурил и стал рассказывать дальше:

– Ну вот, сидит Егор за столом. Вокруг кнопки-крутилки, провода. Ничего не понимает. Смотрит на стену с плакатами. А там молодой Бликса со товарищи, Underworld образца девяностых годов, раритетный плакат Young Gods, который шел бонусом к японскому винилу, распечатанные на цветном принтере обложки Boards of Canada, Валерий Леонтьев зачем-то. Собственно, никого, кроме последнего, Егор не знал, это уже потом он стал разбираться, что и к чему. Вот посидел он так в молчаливом смятении, а потом снова посмотрел на все вокруг. И вдруг охватила его такая тихая, спокойная радость: очень добрая, нежная, будто кошечка лапкой по сердцу трогает.

Короче, Егор, недолго думая, включил компьютер, понажимал тумблеры на всех этих странных аппаратах. На жестком диске нашел последний проект в программе Ableton Live, загрузил его и стал писать музыку. С оборудованием вспомнилось все быстро. Микшер – понятно. Большая прямоугольная панель с квадратиками, которые при подключении засветились разными цветами, – лаунчпад. На стойке – компрессоры, лимитер и прочая требуха. Так Егор просидел за всем этим до утра. А потом он повернулся к выходу и увидел, что сквозь двери прорывается сумеречный свет. Егор сохранил проект, собрался, выключил аппарат, лампы и вышел.

Здесь его и взяла паника. Все вокруг вдруг зашумело, мир стал очень неуютный и злой.

– Андрэ, я не понимаю. Что это за история?

– Так вот, понимал бы кто вообще. Если ты про Егора, то самое-то главное – он ведь вообще порядком офигел от всего происходящего. Он не знал, откуда у него в гараже аппарат, почему он знает группу Einstürzende Neubauten и даже умеет выговаривать это название. Не знал, почему умеет управляться с аналоговым лимитером и грувбоксом последней модели. Следующим вечером он снова пришел в гараж и первым делом зашел к дедушке-сторожу, сел напротив и попросил его рассказать все, что он о нем, Егоре, знает. Чтобы не затягивать историю, вот тебе краткий конспект.

Писал музыку Егор уже давно, лет семь. Начал с того, что набивал биты в простой программе. Потом, после того, как появились деньги, стал откладывать и покупать себе аппарат, железо, гитары. И все это он делал по ночам. Только по ночам. И в совершеннейшей бессознанке. Он регулярно выписывал себе винил, литературу, всякое другое добро. Знали об этом два человека – сам Егор, да и то наполовину, и дедушка-сторож. Это был единственный живой персонаж, с которым ночной Егор общался.