Книга Байки доктора Данилова 2 - Андрей Шляхов

— Проводите в двадцать седьмой, у вас там женщина без сознания! — сказал Верещагин администратору.

— Торчки проклятые, — сетовала администратор, ведя бригаду на второй этаж. — Снимают номера на три часа, чтобы спокойно ширнуться…

Дверь двадцать седьмого номера открыла молодая женщина. Красоту ее лица не мог испортить даже сильно покрасневший левый глаз.

— Ну наконец-то! — со злостью сказала женщина. — Сколько можно ждать?

— Вы нас двенадцать минут ждали, — огрызнулся фельдшер. — Где больная?

— Перед вами! — женщина ткнула указательным пальцем себя в грудь. — Вы что, слепой? Проходите же, мне реально плохо.

Администратора Верещагин в номер не пустил, несмотря на то, что ей очень хотелось наблюдать происходящее. Ну и что, что вы на работе? Врачебная тайна от этого не перестает быть врачебной тайной.

Декорации в номере оказались неожиданными. На столике — раскрытый ноутбук, мобильный телефон, листы бумаги, две авторучки и пакет апельсинового сока. На застеленной кровати разложены пластиковые папки с какими-то бумагами. На вешалке висит женская джинсовая куртка. Доктор с фельдшером удивленно переглянулись — что это за офис в гнезде разврата?

— Я здесь квартальный баланс делаю, — сказала пациентка, словно прочитав их мысли. — На работе постоянно отвлекают, а дома соседи ремонт начали, целыми днями стены долбят. Вы мне помощь оказывать будете или как?

— Конечно же будем, раз приехали, — сказал Верещагин, стараясь сохранять абсолютное спокойствие. — Только давайте сразу уточним про сознание. Вы его вообще не теряли, или же оно вернулось, пока мы ехали?

— Я сказала про потерю сознания для того, чтобы вы быстрее приехали, — без малейшего смущения призналась пациентка. — Мне дорога каждая минута. Дело в том, что завтра — последний день сдачи отчетности, а у меня беда с глазом.

— Здесь, наверное, слышимость хорошая, — сказал в пространство фельдшер, хорошо знавший характер своего доктора.

Представьте себе состояние эсэсовского офицера, которому партизан на допросе говорит:

— Стрелял вас, взрывал вас, вешал, на морозе водой обливал и ничуть этого не стыжусь, потому что поступал правильно.

Представили?

Проецируйте на Верещагина, не ошибетесь.

— И люди в соседних номерах отдыхают, — так же, в пространство, сказал Верещагин. — Так что у вас с глазом?

С глазом ничего серьезного не было. Попыталась достать из-под верхнего века ресничку, и случайно царапнула глаз ногтем. Попыталась промыть — и случайно пустила горячую воду, краны-то гостиничные, непривычные. Вот, собственно, и все.

Оказав пациентке необходимую медицинскую помощь и дав рекомендации, Верещагин, не повышая голоса (люди же кругом отдыхают, а слышимость хорошая) прочел краткую и очень эмоциональную лекцию о предназначении и задачах скорой медицинской помощи.

Да, он употреблял разные слова, в том числе и нецензурные. В его состоянии это простительно. Да, он обозвал пациентку «безмозглой курицей» и «полной дурой»… Ну а как можно назвать человека, который по пустякам вызывает бригаду скорой медицинской помощи? И вообще… И так далее…

Пациентка не смогла спокойно выслушать то, что ей спокойно говорил Верещагин. Она раскричалась и пообещала Верещагину добиться его увольнения со «скорой».

— Скорее вы поумнеете, чем меня уволят, — сказал Верещагин. — Пойдем, Сережа, нас дела ждут.

Пациентка написала на Верещагина жалобу в Департамент здравоохранения. С требованием уволить врача, который позволяет себе оскорблять пациентов и угрожать им. Надо сказать, что в отношении угроз она была не права. Ну разве можно считать угрозой фразу: «Когда-нибудь вам всерьез потребуется экстренная медицинская помощь, но бригада к вам опоздает, потому что будет в это время промывать глазик очередной безмозглой курице»? Это же не угроза, а что-то вроде предупреждения, верно?

Жалоба оказалась не простой, а «осложненной», как выражаются врачи. Осложнение заключалось в том, что разгневанная пациентка работала главным бухгалтером на фирме, занимающейся оптовой торговлей медикаментами. У директора фирмы были крепкие завязки в Департаменте здравоохранения. А еще у него были нежные чувства к своему главному бухгалтеру, на которые та взаимностью не отвечала. Разумеется, директор фирмы воспользовался возможностью выступить в роли защитника всех униженных и оскорбленных сотрудниками скорой помощи города Москвы, надеясь, что ему взамен обломятся кое-какие давно ожидаемые преференции. Забегая вперед, скажу, что ничего ему, старому хрычу, не обломилось, все преференции достались доктору Верещагину… Но давайте по порядку.

Директор фирмы нажал на рычаги в департаменте и жалобу на Верещагина взяли на особый контроль. К тому же недавно поднялась волна гнева народного, вызванная вопиющим случаем — врач и фельдшер скорой помощи около подъезда жилого дома, на виду у камер видеонаблюдения избили пациента, который отказался садиться в машину. Вообще-то пациент, которому предложили госпитализацию, начал драку первым, а врач и фельдшер пытались его утихомирить, усадить в машину и отвести в больницу. Но в процессе взаимодействия пациент получил несколько тумаков. Что ж — бывает. Однако же в ролике, который взорвал Ютуб, драка показывалась не с начала, а с середины. Нехорошие люди в синей форме ни за что не про что избивали человека, которому они должны были помочь. Ладно — пусть не избивали, а принимали меры физического воздействия, пытаясь запихнуть его в машину… То, что пациент был неадекватным наркоманом, которому госпитализация требовалась по жизненным показаниям, осталось тайной. Да и кого вообще интересуют детали, когда творится такое безобразие? Волна поднялась нешуточная и директор Департамента здравоохранения приказал уделять особе внимание подобным случаям.

Верещагин угодил между Сциллой и Харибдой. С одной стороны — распоряжение директора Департамента, а с другой — происки директора фирмы.

Собственно, при таком раскладе — одна пациентка против двух членов бригады — дело решалось просто. Врач и фельдшер писали в своих объяснительных, что ничего из того, на что жаловались, в действительности не было, и подтверждали это на допросах в отделе кадров. Если сотрудники твердо стояли на своем, разбирательство прекращалось, а жалобщику отвечали стандартной фразой: «изложенные вами факты не подтвердились». Точка! Финита ля комедия!

Но Верещагин был мужиком с принципами. Поэтому в своей объяснительной он написал, что так оно все и было и что он нисколько не раскаивается в содеянном. Напротив — при повторении подобных ситуации будет вести себя точно таким же образом. Надо же объяснять безмозглым идиотам, дергающим бригаду по пустякам, что так делать нельзя. Не то, чего доброго, доживем до того, что нас будут вызывать для подтирания задниц. А что? Это же гигиеническая процедура, можно сказать — медицинская манипуляция.

Заведующая подстанцией ездила к Великому и Ужасному Сестричкину, главному кадровику всея столичной скорой помощи, и довела до его сведения два обстоятельства. Первое — на таких сотрудниках, как Верещагин, и держится вся «скорая». Второе — случай получил большой резонанс на подстанции. Если Верещагина уволят, то следом за ним, в знак протеста, может демонстративно уволиться добрая половина сотрудников, причем — лучшая половина. Вы представляете себе последствия?