Книга По темной стороне - Купава Огинская

— Раяр, — вцепившись в запястье, попыталась оторвать от себя его руку и чуть в голос не заорала, когда под моей влажной ладонью его кожа начала краснеть и покрываться волдырями. Я его обожгла. Совсем так же, как обожгли его когда-то цепи сектантов. Освященные и заговоренные цепи адептов культа Рассах. Отдернув руку, сдавленно прошептала, мечтая, чтобы он меня уже отпустил, — прости.

Рука на горле ослабла, я съехала по стене и с радостью ощутила под ногами холодные плиты пола.

И было бы мне еще радостнее, если бы Раяр на меня не смотрел… так.

Глаза его зияли огромными черными безднами. Вобравшими в себя все золотое сияние, зрачки дрожали, дышали как живые, и каждый их вдох вытягивал что-то из моей души. Что-то теплое и очень нужно.

— Бездна и значит «без дна», — прошептала я непослушными губами, чувствуя, как замирает кровь в жилах. Раяр удивленно моргнул, зрачки чуть уменьшились, позволив мне увидеть тонкую, такую ненадежную золотую нить его радужки, — только сейчас… дошло.

Последний оставшийся в живых сектант истерично дергал ручку двери, Дося курлыкала над Босей, а я не могла ни дышать, ни шевелиться. Только стоять и смотреть.

Пальцы на шее дрогнули, погладили, и хищник жутким, пробирающим до костей голосом так ненавязчиво поинтересовался:

— Зачем тебе живой адепт?

— ‎А ты не хочешь узнать, как они в замок попали?

— ‎Защита ослаблена, — передернул плечами мой кошмар, который после такого представления вполне может мне в каком-нибудь кошмаре присниться, — у них есть хеликер, и, видимо, была капля твоей крови. Это их и провело.

— ‎Зря оставили кинжал на поляне, да, — поморщилась я, невольно косясь на останки хеликера, заполненного под завязочку какой-то местной освященной водой.

— ‎Это все, что ты хотела у него спросить? — поинтересовался Раяр, и тон у него был такой, что даже окажись у меня какие-то вопросы, я бы все равно их не озвучила.

— ‎Ага. П-приятного аппетита.

Пока мой… не, пока всеобщий, кошмар разбирался с последним сектантом, я доковыляла до мочалок, потирая шею. Ухватил так ухватил, ничего не скажешь.

А на полу, около опрокинутого кем-то стола, поскуливая так жалобно, что сжималось сердце, лежал Бося.

— Эй, ты как? — голос дрожал и не слушался, но я упрямо откашлялась, рухнув на пол рядом с ним, и повторила вопрос, дрожащей рукой коснувшись маленькой лапки. Понимала, что ответить он не сможет, да и Дося, уткнувшаяся мордой мне в плечо, тоже ничего не объяснит, видела, что черная, некогда густая, шерстка истончилась, стала полупрозрачной и будто таяла, а из пропоротого темного бока мочалки неровными толчками на пол выливалась клубящаяся тьма. Разбиваясь о холодный камень, она рассеивалась, не оставляя после себя и следа. Все это я видела, но никак не могла принять простую и, в сущности, прекрасно понятную истину: жить Босе осталось недолго.

Тоненько тренькнув, он сжал лапкой мою руку, беспомощно заглядывая в глаза. Плакать нарзы не умели (да и зачем существам, созданным магией, плакать?), но боль, кажется, чувствовали.

А плакать… плакать могла я.

— Яна? — разделавшись с последним адептом, Раяр подошел, черной тучей нависая над нашей бедой.

— ‎Он…, — размазывая по щекам слезы, я попыталась донести до хищника всю несправедливость произошедшей трагедии, но смогла только рвано выдохнуть и потерянно заткнуться.

— ‎Если хочешь, я могу развеять его. Только перестань плакать, — голос у кошмара был напряженный и тихий, он ощущал мои эмоции и совершенно точно не мог понять, что происходит. Бося для Раяра был обычным нарзом. Магией, получившей форму, не больше. Я это понимала, но после этих его слов мне так сильно захотелось ему врезать, просто сломать об его голову стул, например, чтобы ему тоже стало больно.

— ‎Я создам для тебя нового, — пообещал этот бесчувственный гад, присев передо мной на корточки. Бося тихо курлыкнул и крепче сжал мою руку, — двух, трех. Сколько захочешь, только перестань…

— ‎Да не нужен мне другой! — взорвалась я, чувствуя, как меня накрывает неконтролируемая ярость. Как он мог такое предлагать? Как ему это только в голову пришло?

— Ты мне этого верни! — взревела я, подкрепив свое требование сильным тычком в широкое плечо.

Раяр поморщился, но промолчал, для разнообразия глянув на Босю.

— Проще будет сделать десяток новых, — признался он.

А я… Я разрыдалась в голос, прижимая ладонь к глазам. Дося, цеплявшаяся за мое плечо, тоже горько хныкала.

— Хорошо, — не выдержал Раяр, — я все исправлю, только прекрати плакать!

Я не прекратила. Не поверила ему и разрыдалась в два раза сильнее. Просто в груди что-то больно тянуло, мучительно сжимая сердце все сильнее. И ни вздохнуть толком, ни успокоиться.

Возможно, в книгах все наврали (любовные романы, что с них взять?), вполне вероятно, что хейзары и не привязчивые вовсе, что им совсем на всех плевать, но я-то, как раз, если привяжусь, то уже все, больше не отвяжешь.

И Бося стал мне слишком дорог, чтобы умереть вот так просто.

Только не сейчас и не так.

Колдовал над моей мочалкой Раяр долго. Нет, прошло не больше минуты, но я же вся на взводе, и слезы дурацкие все льются и льются, и в груди от рыданий тесно.

И вообще…

Успокоилась, только когда тьма из Боси перестала выливаться, и он расслабился, прекратив мелко дрожать.

— Он…

— ‎К вечеру будет в полном порядке, — Раяр хмурился и отводил глаза. Не нравились чудищу больше негативные эмоции, но требовать в срочном порядке радоваться он не спешил, почему-то признав мое право на горе.

Впрочем, после его обнадеживающих слов мне и самой страдать больше не хотелось.

Слезы еще не высохли, а я уже готова была смеяться и с восторженным писком сначала придушила в объятиях Досю, потом очень эмоционально, но бережно потрясла лапку Боси, а после и до кошмара добралась.

С каким удовольствием я на него бросилась, с какой радостью и желанием отблагодарить…

И с какой ошалевшей рожей он свалился на пол, сраженный сокрушительной силой моих чувств.

‎- Спасибо-спасибо-спасибо-спасибо… — меня конкретно заклинило, но я уже просто не могла остановиться. Сжала его сильно-сильно и бормотала куда-то в шею, полностью дезориентировав несчастного. Просто взяла и утопила его в своей благодарности. И да, опять плакала, но уже от облегчения.

‎А он и правда, кажется, почти утонул, потому что за меня ухватился как за спасательный круг и сжал так, что даже дышать получалось через раз.

‎- За…душишь, — прохрипела сдавленно и вместо свободы получила еще более костедробильные объятия.