Книга Я тебе не верю! - Долли Нейл

— Ты удивительная, невероятная… — Филипп уже почти потерял контроль над собой, она знала это и хотела, чтобы он овладел ею, хотела слиться с ним в одно целое.

— Я люблю тебя… — Она невнятно повторила его имя, пока он жадно целовал ее. — О Фил, я буду вспоминать эту ночь всю свою жизнь… — И в тот же момент, когда она произнесла эти слова, он застыл в неподвижности, прекратив ласкать ее грудь, и через секунду, показавшуюся ей вечностью, поднял голову и посмотрел ей в лицо.

— Всю твою жизнь? — Филипп приподнялся на локте, все еще содрогаясь от неутоленного желания, но быстро восстанавливая контроль над собой. — Почему всю жизнь, Бетти? Впереди у нас много прекрасных ночей и счастливых дней. Я собираюсь жить долго.

И тут она осознала, что он не понял ее порыва, когда она потянулась к нему, прося о любви…

Филипп поднялся с кровати и теперь смотрел на нее с высоты своего роста.

— Ты думала, что я удовлетворюсь лишь одним разом? Что моя любовь вроде подарка на день рождения? — В его голосе появилась жесткость, теперь он полностью контролировал себя. — Нет, Элизабет. Выбрось это из головы. Ты будешь моей вся целиком — сердцем, душой и телом. Ты должна уяснить эту мысль прямо сейчас. Меня не волнует, как долго придется этого ждать, но тебе нет замены, и когда-нибудь я приведу тебя в свой дом с золотым кольцом на безымянном пальце. Ты не объект для заурядной интрижки, от которой остаются лишь приятные воспоминания, и я не являюсь таковым для тебя. Я не соглашусь на это и не дам тебе свести к этому наши отношения. А теперь ложись спать.

Неужели он собирается покинуть ее? Вот так спокойно выйти и оставить одну?

— Фил…

— Я сказал: спи, Бетти.

— Утром мне нужно ехать. — В ее словах слышались и мольба и протест, но его лицо казалось еще более непроницаемым, когда он посмотрел на нее, уже стоя в дверях. — Ты понимаешь, Филипп? Я возвращаюсь в Нью-Йорк, к той жизни, которую выбрала. Иного пути не дано. Я не подхожу для тебя. Я не создана для семейного счастья.

— Ты все сказала? — Теперь его голос был холодным и звучал словно издалека.

Резким движением она села на кровати и стала приводить в порядок одежду.

— Да, я сказала все, — проговорила Элизабет вяло, и ей действительно нечего было добавить. Она никогда не будет такой женой, какую он хочет, но если бы жизнь можно было начать сначала, она отдала бы весь мир за радость быть вместе с этим человеком. Однако прошлого не вернешь, и если она свяжет с ним свою жизнь, то яд недоверия, который разъедает сейчас ее душу, неизбежно отравит их общее семейное счастье.

Филипп заслуживает лучшего, а она отнюдь не подарок; все очень просто. Когда Джон совершил свое предательство, что-то было вырвано из ее души, что-то нежное, живое и теплое. Оно ушло, и, хотя в последние несколько недель Элизабет отчаянно пыталась обрести утерянное, все ее усилия были напрасны. Филиппу она по-прежнему не доверяла.

— Спокойной ночи, Бетти.

Дверь закрылась, и она откинулась на подушки, вся во власти отчаяния. Завтра она навсегда уйдет из его жизни. Иначе и быть не могло.

10

— Как я понял, твой рейс в полдень?

Минувшим вечером, сразу после того как Филипп покинул ее, Элизабет услышала телефонный звонок, но так как голос Филиппа едва доносился через закрытую дверь, она так и не смогла понять, с кем он говорил.

— Да. — Они сидели во внутреннем дворике, греясь под лучами утреннего солнца и завтракая фруктами и тостами. Сперва она даже не хотела думать о еде, но затем, увидев, с каким аппетитом он уплетает свою порцию, все же сумела немного поесть. — Но мне еще нужно вернуться в замок, чтобы успеть упаковать вещи и попрощаться со всеми.

— Разумеется.

Она не понимала его этим утром, действительно не понимала, и устало думала обо всех странностях его поведения, откинувшись на спинку кресла и делая вид, что наслаждается кофе.

— Мне нужно сделать пару телефонных звонков, а затем мы можем ехать, — сказал Филипп спокойно, поднимаясь. — Ты подождешь здесь?

— Да. — Ее голос был сонным и вялым. В эту ночь она задремала только перед рассветом. Элизабет чувствовала себя уставшей, помятой и взъерошенной.

В ванной комнате, взглянув в зеркало, Элизабет убедилась, что ее глаза опухли, покраснели, а лицо побледнело. Я похожа на драную кошку, подумала она с болью в сердце. Но это даже к лучшему — сияющее утренней свежестью лицо могло бы только вызвать ненужные иллюзии.

Филипп, напротив, выглядел образчиком бодрости и здоровья. Свежевыбрит, черные волнистые волосы аккуратно зачесаны назад, а на устах играет улыбка. Она могла бы ошеломить его поцелуем. И…

Хватит, твердо сказала себе Элизабет, и ее сердце замерло при мысли, что она никогда его больше не увидит. Она не должна думать, не должна чувствовать. Ей только нужно как-нибудь прожить этот день, а затем уже все осмыслить. Но что именно она будет осмысливать? Та жизнь, которая ее ожидала, представлялась теперь бесконечным кошмаром. Если бы только он не сказал, что любит ее, что хочет жениться на ней, она постаралась бы внушить себе, что все сводится к примитивному влечению, и забыть его было бы легче. Но теперь…

— О Боже, помоги мне! — прошептала она с отчаянием и, спохватившись, что говорит вслух, добавила уже мысленно: я должна продержаться лишь несколько часов. Я не могу сломать жизнь ему и себе.

— О’кей. — Филипп появился в дверях, по-прежнему улыбаясь, будто ничто в мире его не заботило. — Ну что, мы готовы ехать?

— Да, — сказала она сухо и, маскируя свои подлинные чувства, прошла мимо него с гордо поднятой головой.

Филипп посмотрел ей вслед нежным взглядом, но, когда, открывая дверцу машины, помогал ей сесть, маска отчужденности и безразличия вновь появилась на его лице.

Первые полчаса Элизабет провела в безмолвном страдании, целиком погруженная в горестные мысли. Он отступился. Ну что ж, она только рада этому. Жаль только, что он сделал это так легко и быстро. Сказав себе это, она даже зажмурилась, сознавая явную несправедливость подобных мыслей. Что с ней происходит? Человек предлагал ей выйти за него замуж, а она отказалась, да еще так категорично. Так что же ей ждать? Он уже сказал однажды, что не относится к числу тех, кто пытается пробить головой каменную стену, и она не может винить его за это.

— Филипп? — Миновали еще полчаса, и, как уже было однажды, когда он увез ее к себе домой, а не в замок де Сернэ, она почувствовала тревогу. — Где мы?

— Где мы? — Он бросил на нее молниеносный взгляд, и она поняла, что оказалась права, они ехали не в замок. Она беспокойно посмотрела в окно и вновь перевела взгляд на своего спутника.

— Да, где мы? — спросила она, почти срываясь на крик. — Это дорога не в замок.

— Это дорога к тому, чего хочу я, — невозмутимо ответил он, и голос его был тихим и вкрадчивым. — Мы направляемся в одно уединенное место. Вряд ли название что-то тебе скажет.