Книга Седьмая Линия. Летом в Париже теплее - Анастасия Валеева

— Я верю в вашу невиновность, — Яна сделала попытку приободрить Веронику, но та лишь безвольно улыбнулась. — Вы не убивали своего мужа. Я пришла помочь вам.

— Правда? — с жалким недоверием, совсем по-детски спросила Вероника. — Вы думаете, что возможно вытащить меня отсюда?

— Я уверена в этом. Вы не убивали вашего мужа, вы невиновны, — на одном дыхании произнесла Яна.

Вероника скептически выпятила губы.

— Ну же, крепитесь, — пробовала расшевелить Веронику Яна. — Вы хотите, чтобы я вам помогла?

И тут Веронику прорвало. Она задрожала, страшно побледнела и, рухнув на колени, обхватила Яну трясущимися руками. Из ее груди вырвался протяжный стон, потом она мелко задрожала и стала рыдать. Яна была несколько обескуражена, она принялась гладить Веронику по спине. Вероникино тело билось в конвульсиях, словно земля во время извержения вулкана.

— Успокойтесь, я помогу вам, мы докажем…

— Вытащите меня отсюда, — как оглашенная закричала Вероника, внезапно отстранившись и подняв к Яне заплаканное, истерзанное лицо, — я ничего не пожалею. Я… я… бу…ду рабо… работать, — от волнения запиналась она.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Вероника непонимающе посмотрела на Яну. Что это сильная, уверенная в себе женщина хочет у нее узнать? Она ничего не знает, ничего, кроме того, что больше никогда не увидит мужа.

— Ваш муж и Вячеслав вели совместный бизнес, так?

Вероника отчужденно кивнула.

— А Захарыч был третьим… компаньоном?

— Да, — слабым голосом сказала Вероника.

— Как так получилось, что они ему задолжали?

— Не знаю, я в бизнесе не разбираюсь, — промямлила Вероника, сделавшись вдруг тихой и отстраненной. Она привстала с колен, медленно и тяжело опустилась на скамью рядом с Яной и вперила в противоположную стену пустой тоскливый взгляд.

— А кто может об этом знать? — не отставала Яна.

Вероника, не отрывая взгляда от стены, пожала плечами. Потом ее плечи снова затряслись, и она, как актриса, у которой сорвался первый дубль, снова упала перед Яной и зарыдала.

— Все будет хорошо, уверяю вас, — Яна слабо улыбнулась. — Послушайте, я знаю что Горбушкин жив.

— Что? — выпучила глаза Вероника.

Она вдруг обхватила голову руками и затихла. Только глаза на ее неподвижном, окаменевшем лице бегали из стороны в сторону. Складывалось впечатление, что услышанная новость лишь усугубила ее отчаяние.

Присущий Веронике инфантилизм заставлял ее рассматривать ее отношения с Вячеславом как бесконечную череду ссор и примирений, а неусыпную заботу о ней мужа — как само собой разумеющееся поведение влюбленного супруга.

К Вячеславу она, бесспорно, чувствовала влечение, но у нее сложилось вполне трезвое представление об этой связи, несмотря на достаточный срок остающейся чем-то ненадежным, могущим рухнуть в любую минуту. Вячеслав изводил ее порой своим холодным безразличием, не замечал ее, держался с ней чопорно и отстраненно, подчеркивая, что в его жизни она занимает далеко не ведущее место — куда главнее для него работа и дочь.

Вероника злилась, но стоило ему проявить к ней хоть каплю сострадания, стоило преподнести какой-нибудь скромный подарок или провести с ней ночь, и она обо всем забывала, прощала его невнимательность и колкости. В силу неоправданно высокого мнения о себе она была неспособна вообразить, что Вячеслав может изменить ей. Нет, если он бывал с ней подчеркнуто равнодушен или груб, она готова была приписать это усталости, неудаче на работе или желанию взбесить ее. В общем, Вячеслав был роскошью, драгоценным нюансом, призванным оттенить ее женский шарм, ее умение нравиться и соблазнять.

Жора же занимал в ее жизни иную роль. Он был чем-то вроде ангела-хранителя, оберегающего ее от жизненных трудностей и разочарований. Он был надежной пристанью, где она могла всегда отдохнуть от своих легкомысленных любовных авантюр.

Секс с Вячеславом, делая ее существование более пикантным и опасным, тем не менее не мог перевесить значения супружеского взаимопонимания, чувства близости, некой эмоциональной бережливости, с которой к ней относился Жора. И еще секс с Вячеславом был с ее стороны бессознательной местью за Жорино пристрастие к абсолютному контролю. Она сама не знала этого, только иногда некое сладкое и скользкое чувство удовлетворения, льющее бальзам на ее израненную гордость, касалось ее затуманенного выдумками сознания.

Ей нужны были оба мужчины, но в одном она испытывала все-таки большую нужду. И этот мужчина погиб. К тому же ее обвинили в его смерти! Связь Вероники и Вячеслава медленно угасала, нить, соединявшая их, как-то незаметно и плавно истончилась, Вероника привыкла к тому, что его больше нет. А вот Жора…

Нагая правда, в которую она боялась верить, не приобрела ни одной одежки с этой вестью о неожиданном воскресении ее любовника. Что-то умерло или умирало в ее душе, что-то безвозвратно было потеряно и эта весть с того света ничего не меняла в кошмаре ее одинокой жизни.

— О чем вы думаете? — спросила Яна. — Вы словно отсутствуете…

— Этого не может быть, — сдавленно произнесла Вероника, — не может быть. Абсурд! Ведь было доказано, что это Вячеслав…

— Чем и кем доказано? — холодно посмотрела на нее Яна.

— На руке обгоревшего трупа были часы Вячеслава и кольцо.

— Нет ничего проще, чем надеть свои часы и кольцо на руку другого человека, — иронично улыбнулась Яна.

— Но…

— Убив его, — добавила Яна.

— Вы думаете, что Слава убил человека? — глаза Вероники расширились от изумления.

— Именно так я и думаю. Вы же знаете, я редко ошибаюсь.

— Знаю, но в это трудно поверить, — приглушенным голосом, словно она сидела на спиритическом сеансе сказала Вероника.

— Это правда, — возразила Яна, — вы же убедились, что я обладаю паранормальными способностями и мне открыты двери будущего.

— Да, — Вероника с трагической маской на лице поднялась с колен и села на лавку. — Что же теперь делать?

На ее заново одревеневшее лицо было больно смотреть.

— Вы хотите узнать, что мне привиделось?

Вероника как-то механически кивнула.

— Вчера ночью я «увидела» все как было. Сумерки тихо наползали на город. На дорогах и тротуарах, — спокойным проникновенным голосом стала вещать Яна, — лежал слегка подтаявший снег. По телевизору и радио передали о потеплении. В воздухе даже запахло весной. Нагие ветки качались на ветру. Огромные холодные капли падали с них, звонко разбиваясь об отсыревший снежный настил, который за несколько морозных дней успел смерзнуться в толстую глянцевитую корку. По дороге на небольшой скорости ехала темно-зеленая машина. За рулем сидел светловолосый и голубоглазый человек. Он закуривал от дорогой золотой зажигалки. Рядом с ним негромко посмеивался грузный, розовощекий брюнет с влажными блестящими глазами. Они о чем-то вполголоса переговаривались и в их голосах сквозило удовлетворение.