Книга Савойская терция - Чёрный Лев

– Теперь Монморанси не стал атаковать, может поумнел с годами, и он сумел убедить короля Генриха отступить… Уже 21 сентября французы были на своей земле, встав лагерем у Сен-Кантена… Денег нет, казна пуста, солдаты съели всё, что было запасено на складах, и король Франции распустил армию, оставив только отряды маршала Сент-Андре, которые всю осень жгли и разоряли Артуа и Пикардию.

– Ха, меня тоже беспокоит отсутствие денег! Чем мне платить солдатам, чем их кормить? Жалованье не выплачивается с июня! Продовольственные магазины пусты! А маркитаны ломят такие цены!..

– В этом я могу порадовать вас, сеньор де Санде. Генуэзский банк Святого Георгия, выплатил причитающуюся нам сумму, за кровь наших солдат на Корсике. Жалованье будет.

– Ещё меня беспокоит Венеция. Если она выступит на стороне Франции, то нам конец. Мы потеряем всю Северную Италию.

– Я безмерно уважаю вас, сеньор де Санде, но хочу вам сказать, не примите это в обиду, вы хороший военачальник, но ни черта не смыслите в политике. Если мы потеряем Корсику, то мы потеряем всю Италию! Всю! Сицилию, Неаполь, Милан! Всю! Это правда, что французы отправили на Корсику Джованни Сансеверино?

– Да.

– Значит нам с вами, надо поторопить, растормошить герцога Козимо Медичи, пусть быстрее берёт Сиену! Нам надо постепенно, но как можно быстрее, одного за другим, уничтожать всех наших врагов! Задавим Сиену, потом прижмём Оттавио Фарнезе в его Парме, поможем Генуе отстоять Корсику, выбьем де Бриссака из Пьемонта и Савойи! А на счёт Венеции можете не беспокоиться. Избранный в этом году дожем Маркантонио Тревизан, из семьи торговцев, которых османы, а теперь вот и французские купцы, лишили прибыли, вытеснив из торговли с Востоком. Долгие годы он был губернатором Кипра и Крита, и очень ненавидит османов, ну а вместе с ними и французов, союзников султана. Да и сама Венеция, уже не особо хочет воевать за кого-то. Прошли те времена. Венецианцы хотят теперь, лишь торговать, богатеть и веселиться.[93]

– Понятно. Значит я во Флоренцию, торопить Козимо Медичи, хотя он и не особо любит слушать и получать чужие советы. А вы, сеньор Гонзага, давайте, выздоравливайте!

– Смотрю я на вас, сеньор де Санде, и по-доброму завидую! Вы ведь, на много лет старше меня…

– На восемнадцать.

– Вот, вот! А всё такой же, как и тогда, когда я вас первый раз увидел. Двадцать лет прошло, но время над вами не властно, вы как-то не стареете, и не болеете. Как вам это удаётся?

– Сеньор Ферранте, такие комплименты приберегите для дам. Я вырос не во дворце, мой отец не был маркизом,[94] я был лишён излишеств, сначала в монастыре, потом в армии. Закалился, так сказать, внутренне, духовно и телесно.

На такую нелестную отповедь, Ферранте Гонзага поморщился, но вынужденно проглотил. Простой солдафон и рубака, прямой как меч, Альваро де Санде никогда не отличался дипломатической тонкостью.

– Ладно. Да, чуть не забыл! Диего Фернандо де Акунья, был же солдатом вашей терции!

– Да. Замечательный поэт! Что с ним? Он умер? Погиб?

– Нет, с ним всё, Слава Богу, хорошо. На днях он был у меня, и рассказал, как после того, как рыцари Святого Иоанна отказались оборонять Махдию, он, по приказу нашего короля, взорвал и срыл все укрепления этого города. Махдия, оставлена нами.

– Жаль. Теперь бы не дать османам закрепиться на Корсике!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Война набирала обороты ожесточения. Состоящий на службе у герцога Флоренции Козимо I Медичи, Джан Джакомо Медичи, маркиз де Мариньяно,[95] во главе армии опустошал и разорял окрестности Сиены, один за другим штурмом беря укрепления за чертой города. Всех, кто пытался оказывать сопротивление, убивали. Всех, заподозренных в сочувствии к восставшим, вешали. Всё вокруг города было вытоптано, разорено, сожжено, завалено трупами.

Но и сиенцы не сидели без дела. Получив в январе 1554 года подкрепления из Франции и командующего – маршала Франции Пьеро Строцци, и в помощь ему опытного генерала, ветерана войн в Италии, Блеза де Монлюка, они перешли в наступление. 24 марта, у Кьюзи, напав из засады, они почти полностью уничтожили отряд под командованием племянника папы Юлия III – Асканио делла Корниа и владетеля Перуджи – Родольфо Бальони.[96]

В первые часы боя, злоба и ненависть были таковы, что пленных не брали, безжалостно вырезая всех и добивая раненных. Из более чем 2-х тысячного флорентийского отряда, 400 человек было убито, храбрый Родольфо Бальони пал в битве. Асканио делла Корниа сдался знакомому ему сиенцу Аурелио Фрегозо, который пообещал сохранить жизнь племяннику папы. Вместе с Асканио делла Корниа, было взято в плен ещё более тысячи человек.

Мало того, весной сиенцы решили перейти в наступление и захватить Флоренцию, Ливорно и Пизу, возлагая в этом деле большие надежды на помощь французско-османского флота. Османы должны были высадить 10-тысячный отряд алжирских пиратов и захватить город Пьомбино, лежащий у Корсиканского пролива, наладив и обеспечив, таким образом, прямое сообщение между захваченной французами Корсикой и Сиенской республикой.

В палатку Альваро де Санде, минуя телохранителей и охрану, пробрался человек. Альваро его знал… Знал ли? Вряд ли. Не так давно они познакомились. То ли поселянин, а может ремесленник, дворянин, а может торговец, наёмник, а иногда под видом знатного сеньора, этот человек каждый раз легко менял обличия, выступая в разном амплуа. Кто он на самом деле и как его зовут, Альваро не знал. Но при каждой встрече, он снабжал его ценной информацией о положение дел в Италии. Также он хорошо знал, что творится в Константинополе и Париже, Лондоне и Багдаде, в Московии и Германии. Платы он никакой не брал, ничего не просил и не требовал, и для Альваро были непонятны, оставаясь не ясными, мотивы и желания этого человека.

Вот и на этот раз он появился неожиданно, и склонившись, тихим шёпотом, долго что-то говорил.