Книга Последняя из амазонок - Стивен Прессфилд

Слушателям столь неожиданный подход понравился. Они разразились одобрительными возгласами, а Элевтере не оставалось ничего другого, как согласиться, пусть и неохотно.

— Мой город молод, — начал Тесей. — Его история отнюдь не овеяна такой славой, как летописи древних Фив, Коринфа или Микен, не говоря уж о великом прошлом вашего собственного народа. Но, как мне кажется, из всех названных народов лишь афиняне с годами совершенствуют свои обычаи, обретают новые добродетели и улучшают свою жизнь. Все народы вспоминают о величии предков и принимают как данность то, что на смену «золотому веку» неизбежно приходят времена развращения и упадка. Может быть, именно поэтому у некоторых из вас всё новое и воспринимается как опасное и злое.

Элевтера, вспыхнув, попыталась прервать Тесея, однако народ увлёкся его необычной речью и не допустил вмешательства.

— Ты высказала своё мнение! — слышалось из толпы. — Пусть же и этот человек выскажет своё!

Тесей поблагодарил слушателей и продолжил:

— Некогда, о достойный народ тал Кирте, все народы мира жили так, как живут ныне племена равнин, такие, как вы, обладатели стад, славные воины и наездники. Народы владели лишь тем, что могли возить с собою, кочуя по степи, и обеспечивали себе существование сообразительностью и умением обращаться с оружием. Смерть кралась за ними во тьме. По ночам, укладываясь спать, люди не выпускали из рук мечи и луки и даже во сне сохраняли бдительность, опасаясь нападения зверей или чужих воинов. Потом настало время городов. Окружив место своего обитания каменными стенами, люди получили возможность жить, не испытывая постоянного страха. Они научились возделывать землю. Боги даровали им искусство взращивания колоса и лозы, и у них появились хлеб и вино. Мастерство горшечника и кузнеца обеспечило их орудиями и оружием, труд кораблестроителей и мореходов расширил для них мир. Люди научились торговать. Со временем богатства стали накапливаться. Человек получил возможность не просто существовать, но жить. Впервые люди обрели досуг для развития таких благородных искусств, как музыка, поэзия, живопись и ваяние. Сельское хозяйство покончило с голодом, ибо умелый земледелец смог делать запасы снеди на случай неурожая. Поскольку в городе люди находились под защитой закона, им больше не требовалось постоянно держать под рукой оружие. Если в кочевом племени вся собственность давалась человеку лишь в пользование, а принадлежала общине, то в городе человек впервые смог с полным правом назвать своими землю, жилище, орудия труда, то есть всё, что даёт средства к существованию. Упорный труд способен улучшить жизнь. Это открытие пробудило в людях жажду деятельности и стремление узнавать, открывать и создавать новое. Знания и умения каждого обогащали общество; общество же служило обогащению каждого, ибо открытия и достижения одного могли быть поставлены на службу всем, а с ростом общего блага улучшалась и жизнь каждого. В отличие от кочевника, который обладал всеми навыками и познаниями, известными его народу, горожанин, по собственной склонности и выбору, может стать златокузнецом или лекарем, виноделом или изготовителем парусов. Певец может петь, ткач — ткать. Каждый добивается процветания для себя и делится своим благоденствием с другими. Горожанину больше нет надобности тратить всё своё время и силы на подготовку к войне, ибо на его защиту выступят те, кем избрана стезя воина. У каждого остаётся свободное время для размышлений и бесед, молитв и участия в политической жизни, путешествий, позволяющих ознакомиться с чудесами дальних земель, и для строительства храмов во славу богов... А в итоге — для дальнейшего расцвета прекрасного города, в котором богатство и мудрость всего мира доступны любому для удовлетворения телесных и душевных потребностей. Только в городе жизнь человеческая может быть продлена с помощью целебных снадобий и лекарского искусства. Человек более не умирает безвременно, под ударами стихий или пав жертвой диких зверей, но проживает отмеренный ему век в добром здравии и довольстве.

В этот момент Элевтера не сумела сдержаться.

— Ха! — воскликнула она и, обратившись к собравшимся племенам, попросила разрешения выступить ради опровержения высказанной лжи.

Слушатели резонно решили, что каждая сторона имеет право на внимание, и дружным рёвом приветствовали появление воительницы на врезанном в камень кипарисовом помосте. Надо заметить, что ни статью, ни присутствием духа Элевтера не уступала своему сопернику. Её отличала столь поразительная красота, что она и Тесей, разделённые расстоянием, не превышающим длину копейного древка, казались двумя лучами одного и того же светильника, сходными во всём и в одинаковой степени вызывающими восхищение.

— Наш гость утверждает, — начала Элевтера, — будто жизнь в городе совершеннее жизни в степи, ибо, по его мнению, облагораживает человеческое существо. Право же, услышав столь нелепое утверждение, я едва не покатилась со смеху! Несомненно, именно так и поступила бы неотёсанная дикарка — а этот человек считает таковыми дев свободного народа вкупе со всеми племенами равнины!

Далее она восхвалила обычаи степей, где все люди равны и равно совершенны, ибо совершенства требует от них сам суровый уклад их жизни.

— Мне доводилось видеть горожан с отвисшими животами и дряблыми мускулами, людей, которые пригодны лишь для жизни в каменных норах, ибо под божьими небесами они не прожили бы и часа. Не в таких ли слабосильных уродов хочет превратить Тесей народы равнин? Он говорит о земледелии и его плодах, но каким надо быть извергом, чтобы терзать чрево матери нашей земли железным лемехом плуга? И для чего? Чтобы её истерзанное лоно породило мучнистые, бледные бобы! Это ли пища, достойная человека? Бог создал человека охотником, как льва или орла, а не пожирателем травы наподобие козла и барана. Охота есть единственно достойный способ снискать себе пропитание, ибо, упражняя тело и возвышая дух, не наносит ущерба Матери Земле, оставляя её нетронутой и неосквернённой, такой, какой она была создана изначально.

Эти слова вызвали шумное одобрение не только тал Кирте, но и скифов, киммерийцев и прочих степных племён. Все они ревели, как дикие быки, и с грохотом стучали копьями о чаши своих щитов.

Я покосилась на Антиопу, которая по-прежнему не сводила глаз с Тесея. Афинянин сохранял спокойствие и выслушивал упрёки Элевтеры, не перебивая.

— Наш афинский гость, — продолжила она, когда шум улёгся, — утверждает, будто города создают досуг. Какая чепуха! У кого больше свободного времени, как не у охотника и воина, сам род занятий которого есть развлечение? Мы, люди степи, вообще не знаем слов «тяжкий труд», ибо не делаем ничего, что не было бы нам в радость, в соответствии с предопределением творца. Дни наши проходят в радостных, угодных божествам играх, а когда приходит ночь, мы ложимся спать, ощущая приятную, здоровую усталость, благотворную и для тела и для души. Афинянин говорил о собственности, но что даёт человеку обладание вещами, кроме страха лишиться их и зависти к имеющим больше? Горожане трудятся, запёршись по своим каморкам: кузнец становится рабом своих мехов, музыкант — рабом своей лиры. Каждый смотрит на соседа как на соперника и врага. После дневных трудов горожанин валится на постель измученный, словно загнанная кляча, а просыпаясь, с ужасом думает о бремени обязательств, которые взвалил на себя сам. Тал Кирте обращаются на восток с радостью, приветствуя рассвет с изумлением, предвкушая начало счастливого дня, ибо мы отдаёмся на его волю, в отличие от горожанина, который приспосабливает день под себя. Какое высокомерие и святотатство! Пройдитесь по улицам города, о, сёстры и гости, и присмотритесь к его уродливым порождениям. За каменными стенами не протолкнуться от шлюх и мошенников, воров и фигляров. Наш гость говорит о законе, но зачем он нужен, этот закон, если существуют исконные обычаи? Он говорит об образовании, но разве для того, чтобы наставить молодёжь на верный путь, потребны специальные школы и учителя? Каждая наша девушка раскрывает сердце тем, кто помогает ей познать традиции народа. Её не приходится принуждать к этому — напротив, вряд ли кто-нибудь в силах унять её рвение. Что же до искусств, каковые расцветают в городах и преподносятся нашим гостем как доказательства преимущества городских устоев, то я скажу так. Зачем нам слушать убогое подражание соловью, когда есть возможность насладиться пением настоящей птицы? Зачем изображать небо на стене, если достаточно поднять глаза и увидеть настоящий небесный свод? Тесей, этот любитель поучений, восхваляет лекарей и их умение выхаживать хворых. Ха! Мы, жители степи, не знаем никаких болезней! Да, горожане продлевают свои дни, но это продление неестественно и направлено против природы. Когда пришло время умереть — умирай!