Книга Секта - Микаэль Крефельд

– Так вы уверены, что он не переехал со своим бюро в какое-нибудь другое место?

Фольмер утвердительно кивнул:

– Обстановка у него всегда была небогатая, а всю мебелишку, какая здесь имелась, он выставил на выброс. Оставил только ящики с бумагами. Собирался на другой день за ними заехать, да так и не появился.

– И что же сделали с этими ящиками? Повыкидывали?

– Пойдем, – сказал Фольмер и повел Томаса мимо велосипедов к заднему выходу, а из него в коридор.

Они прошли по узкому коридору мимо красных дверок, за которыми находились кладовки жильцов. Подойдя к последней двери, Фольмер вытащил из кармана большущую связку ключей. Выбрав среди них нужный, он отпер замок:

– Как я уже говорил, я хорошо относился к Беньямину. Поэтому оставил его вещи на хранение.

Томас просунул голову в комнатушку, которая больше напоминала забитый всевозможным барахлом чулан.

– Чего только люди не забывают, когда съезжают с квартиры! – Покачав головой, Фольмер взял с полки белокурый парик.

– Вы с Беньямином дружили?

– Не то чтобы дружили, но я когда-то был знаком с его матерью. Она жила на Гулландсгаде. Суровая дама! Свидетельница Иеговы. Или что-то в этом роде.

– А Беньямин тоже был свидетелем Иеговы?

Фольмер отрицательно мотнул головой:

– Нет. Мать у него была верующая, а про Беньямина сказать не могу. Однако хороший был мальчик, всегда помогал людям по-соседски. Вежливый, но немного забитый. Думаю, нелегко ему жилось с матерью. Когда он от нее съехал, то поселился рядом, только этажом ниже. – Фольмер улыбнулся, качая головой.

– А вы не знаете, он по-прежнему там живет?

– Нет-нет. С него хватило. При мне он либо где-то бегал по работе, либо сидел здесь.

– Не упоминал ли он при вас движение под названием «Избранники Божии»?

Фольмер покачал головой:

– Нет, не припомню такого.

Тут у Фольмера загудел мобильник, и он достал из нагрудного кармана трубку. Оглянувшись на Томаса, он сказал:

– Вон там, в углу, ящики Беньямина. Можете посмотреть.

– Спасибо, – крикнул Томас вслед Фольмеру, который вышел в коридор, чтобы ответить на телефонный звонок.

Томас кое-как пролез через нагромождение старых вещей и присел на корточки возле ящиков Беньямина. Открыв первый из них, он просмотрел содержимое: это были фактуры и несколько папок. Вынув одну, он в нее заглянул. В ней лежали старые налоговые декларации и бухгалтерские отчеты. Положив ее обратно, он обнаружил, что в двух следующих тоже лежали годовые отчеты, автомобильные квитанции и отдельные фактуры. Он подтянул поближе второй ящик и открыл. Тут, как и в предыдущих, находилось несколько папок со старой документацией. Проверив адрес на фактурах, он увидел, что все были присланы сюда. Среди множества бумаг не нашлось ничего, что указывало бы на то, куда переехал Беньямин. Когда Томас просматривал пачку квитанций, соединенных скрепкой, в дверях появился Фольмер.

– Ну как? Откопали что-нибудь? – спросил он с улыбкой. – А то мне пора, дела не ждут.

– Конечно, – ответил Томас, вставая, и увидел последнюю квитанцию из «Интерфлоры», адресованную в психиатрический центр на Амагере.

– Вы говорили, что мать Беньямина жила тут поблизости. Не знаете, случайно, куда она переехала?

– На кладбище, но это было десять лет назад. А что?

Томас покачал головой и кинул пачку документов в ящик.

– Передайте ему, пожалуйста, привет от меня, когда найдете, – сказал Фольмер, запирая дверь.

– Непременно передам, – пообещал Томас.

Они пошли к выходу из подвала. Очутившись снова на Люсефьордсгаде, где нещадно пекло солнце, Фольмер с улыбкой обратился к Томасу:

– Кстати, года два-три назад сюда заходила девушка и спрашивала Беньямина. Это было сразу после того, как он выехал.

– Ее звали Лиза?

– Имени я, по правде говоря, не запомнил. Маленькая такая и крепенькая, очень спортивная, как теперь бывает. Темноволосая. Все время улыбалась, но улыбка была какая-то жесткая. Расспрашивала очень настойчиво. Похожа она на эту Лизу?

Томас покачал головой:

– Да нет, не похожа.

Попрощавшись с Фольмером, он, шагая по улице, подумал, уж не Катрина ли расспрашивала о Беньямине, пытаясь разыскать его после сеанса экзорцизма, проведенного над Лизой? Но больше всего Томаса заинтересовало, кому это Беньямин посылал цветы в психиатрическое отделение? Он догадывался, о ком шла речь, но надеялся, что его предположение не оправдается.

33

Когда Томас спустился на корму «Бьянки», к нему бросился, виляя хвостом, Мёффе. Пес так радостно лаял и прыгал на него, что Томас еле его успокоил. Он погладил большую бульдожью голову и покачал, взяв за передние лапы, Мёффе это любил. По пути домой Томас прикидывал, как ему удостовериться в том, что цветы Беньямин посылал именно Лизе. В клинике должны были остаться ее данные, по которым девушку можно будет найти. Томас с сожалением подумал о том, насколько легче было отыскивать людей, служа в полиции. Внезапно ему пришла в голову хорошая мысль, и он достал мобильник. Отыскав в «Гугле» справочный телефон психиатрического центра, он набрал номер.

– Амагерский психиатрический центр, – раздался в трубке гнусавый голос.

– Говорит Томас Раунсхольт из Центрального участка полиции. Мне нужны данные вашей бывшей пациентки.

– Что именно вас интересует? – спросила дежурная сестра.

– Пациентка лежала в клинике приблизительно два года назад… К сожалению, у меня нет под рукой ее CPR-номера.

– Откуда, вы сказали, звоните?

Томас терпеливо вздохнул:

– Из Центрального участка полиции на Хальмторвет. Разведывательная служба.

– В таком случае вы сами знаете правила: за сведениями о персональных данных пациентов, находящихся в клинике или выписавшихся, следует обращаться с письменным запросом.

– Без этих сведений я как без рук. Ну что вам стоит посмотреть!

– Сожалею. Можно узнать вашу фамилию?

Томас положил трубку и подумал, что окончательно дисквалифицировался, раз не сумел разговорить даже сестричку. Раньше, бывало, они с Миккелем выуживали из людей секреты куда серьезней. Он вошел в каюту, снял с дивана один тюфяк и открыл крышку находящегося под ним сундука. В сундуке лежали две черные спортивные сумки с одеждой. Он взял первую и, порывшись в вещах, достал спрятанные под ними документы, среди которых лежало и старое полицейское удостоверение. Он открыл ламинированную книжечку с печатью и фотографией. Таким он был много лет тому назад: идеально выбритый, коротко стриженный и в полицейской форме при галстуке. Мечта каждой тещи и совсем непохожий на себя теперешнего. Можно подумать, что фотография была сделана в другой жизни. Тогда он только получил звание и разделял мечты всех романтично настроенных неофитов о том, что они смогут изменить мир и сделать жизнь если не лучше, то хотя бы безопаснее. В те времена он верил в справедливость и победу добра над злом. Тогда для него не существовало серой середины. С тех пор он многому научился. Фотография подействовала на него удручающе, и он поскорей засунул удостоверение в карман. Удостоверение полагалось сдать при увольнении, но он соврал, что оно потерялось. Он и сам не знал, зачем так поступил. Возможно, живший в нем полицейский не захотел бросать свои привычки.