Книга Констебль с Третьего участка - Сэй Алек

– Да, мистэр Пэк, – кивнул я, аккуратно присаживаясь. – Других напитков без алкоголя в «Цветке вишни», где я обедаю иногда, не подают.

– Тогда тебя ждёт сюрприз. – Старик улыбнулся, отчего на его лице собрались морщины и оно стало напоминать сушёный виноград. – Мне тут на днях презентовали сборник рецептов «Блюда тартарской кухни»…

Хозяин споро откусил щипчиками несколько кусочков кленового винландского сахара (недешёвая вещь, я себе не часто позволяю – обхожусь кленовым сиропом) от сахарной головы, разложил их по чашечкам, залил заваркой, кипятком, а потом, к моему изумлению, добавил в чашки по дольке лимона (напиток начал быстро светлеть) и по несколько кубиков льда. Последние он извлёк из очередной технической новинки, всего пару лет назад изобретённой одним молодым шотландцем, из сосуда Дьюара. Я вот тоже порываюсь себе такой купить, чтобы осенью и зимой носить с собой на патрулирование горячий чай, но цена на него меня всё же смущает.

– Вот так чай пьют московиты, – прокомментировал свои действия хозяин. – Рискнёшь отведать?

– Отчего же и нет, сэр? – Я взял десертную ложечку и, по примеру мистера Пэка, начал тихонечко помешивать содержимое чашки, помогая сахару раствориться побыстрее. – Изволите ли знать, в «Цветке вишни», где я порой обедаю, подают блюда ниппонской кухни, из самой что ни есть Азии. Хозяин заведения, мистер Сабурами, сказывал, будто в южной Чайне и Дай-Вьете вообще насекомых с личинками готовят, а это с Ниппоном вроде бы рядом. Тартарцы же и вовсе почти европейцы, погань такую есть поди и не станут.

Я взял чашку за ручку, поднёс к губам и сделал маленький глоток. Что ж, необычно – кислинка небольшая и при этом сладко, не говоря уже о смешении кипятка и холодной воды от тающего льда, это всё давало непривычные ощущения от напитка, – но весьма приятно. Стоит при случае предложить Мэри попробовать. Скажу, что был у меня знакомый моряк-тартарец, он-де и научил. И не брехня это вовсе, а так… Прихвастнул называется. По-учёному – гипербола.

Чай под блинчики с овощной начинкой (видимо, их, а не сладости или печенье принято употреблять в Тартарии с напитками – спросить я как-то постеснялся) мы выпили в полном молчании.

– Ещё чашечку? – поинтересовался Добрый Робин.

– Нет, сэр, благодарю, – вежливо отказался я. – Боюсь, что не смогу у вас надолго задержаться.

– Эх, молодёжь, вечно куда-то торопитесь, – вздохнул мистер Пэк. – Ладно, выкладывай уж, зачем пришёл.

Я извлёк из кармана кителя изображение Дэнгё-дайси и протянул его хозяину:

– Я разыскиваю этого человека, сэр. И я, и вся полиция Дубровлина.

Мистер Пэк достал монокль в золочёной (а может, и золотой) оправе, вставил его в левую глазницу и внимательно вгляделся в рисунок.

– Хм… Вся полиция? Что ж он такого натворил-то?

– Совершил убийство до смерти, сэр.

– Ай-я-яй, а с виду вполне приличный азиат… – Добрый Робин укоризненно покачал головой.

– Сэр, я понимаю, что это не в ваших правилах, – я решил брать быка за рога, покуда старый нищий меня не заболтал и не выпроводил несолоно хлебавши, – но тут вопрос государственной важности. Нам доподлинно известно, что этот человек просил гильдию нищих укрыть его…

– Этот? – Пэк спрятал монокль, скептически поглядел на меня, потом на рисунок и снова на меня. – Первый раз вижу, мой мальчик. Ты извини, мне собираться пора.

– Сэр, – ответил я, поднимаясь, – этот человек – английский шпион.

– Ничего об этом не знаю, – отрезал Добрый Робин.

– И это он убил мать Лукрецию.

Старик, приподнявшийся уже со стула, замер как громом поражённый.

Как в других странах, точно не знаю, я не бывал, но у нас в Эрине всё, что касается Веры и Церкви, очень серьёзно. Попадаются, конечно, и эти новоявленные «светочи натурфилософии», атеистами кличут, но мало, очень мало у нас их брата. Да и слава Господу, без них спокойнее. Вон в Британии их тьма, так один до того договорился, что человека-де не Бог сотворил, а якобы мы произошли от бибизьяны-мартышки. Дурной совсем – люди тогда были б хвостатые, и нас цыгане на ярмарке честному люду на потеху показывали бы.

– Это с чего же ты такое взял, мой мальчик? – Добрый Робин опустился обратно на стул.

– Мы схватили его сообщника, и я присутствовал при допросе, мистер Пэк. – Я тоже сел.

– А чего ж не помешал душегубу твой свидетель-то? – покривился Старик. – Или сам того не лучше?

– Шотландец, сэр, – пожал плечами я. – Из Стрэтклайда. Что с него взять?

– А, чёртов протестант, – пробурчал мистер Пэк. – Тогда понятно.

Да уж, старой закалки люди ещё помнят те дни религиозного противостояния, когда обесчестивший дочь эрла О’Ши английский граф, попытавшийся загладить свою вину и жениться на совращённой им девице, получил ответ «Пусть моя дочь будет лучше проституткой, чем протестанткой» и отказ. Сейчас-то всё не так люто, больше смотрят на самого человека, чем на то, на каком языке он псалмы поёт. Но и то всякое случается.

– Повесить мерзавца надо ногами в крапиву, – добавил Добрый Робин.

– Боюсь, это никак не возможно, сэр, – ответил я. – Это вообще-то секрет, но он уже умер.

– Эк! Ловко! – Глава гильдии нищих даже хлопнул себя по ляжке в восторге. – Всегда знал, что, когда нужно восстановить справедливость, на закон даже коп плюёт. – Он посмотрел на меня с хитрым прищуром и добавил: – Ладно, Айвен, мы тоже кое-что можем. Завтра поутру пришлю тебе записку, где тело этого, – он положил изображение лжемонаха на столешницу рядом со мной, – негодяя искать.

– Сэр, нет! – воскликнул я. – Он нужен нам живой, иначе бесследно скроются остальные его сообщники!

– Там ещё сообщники есть? – изумился Добрый Робин. – Да сколько ж человек бедную аббатису убивало? Или?.. – Он прищурился. – Или они проводили какой-то богомерзкий ритуал?

– Мы разное подозреваем, сэр. – Гордись мной, дедушка, я ни разу за всю беседу не соврал.

– Да-а-а-а, дела ж, однако, творятся в нашем городе… – протянул мистер Пэк. – Живой нужен, значит, чтоб подельников сдал?

– Да, сэр. Мы подозреваем, что они ещё и в Корке набедокурили, в обители Святой Бригитты.

Добрый Робин в задумчивости побарабанил пальцами по столешнице.

– Устраивал да сводил с нужными людьми твоего душегуба, разумеется, не я. Ты, Айвен, знаешь что? Ты иди покуда к себе на участок и жди. Я тебе пришлю через пару часов весточку.

В участке меня уже ждали. Вернее, ждали меня ещё до участка. Десятский Гордон силами приданных ему констеблей, в том числе сменившихся Стойкасла с О’Йолки, не пошедших сдавать журналы, а задержавшихся, дабы подстраховать меня, и также патрульных со всех прилегающих участков обхода, перекрыл имеющиеся подступы к «Оловянной кружке» и уже намеревался её штурмовать, предполагая случившуюся со мной неприятность. Только довод Стойкасла, что «если бы Вильк попал в передрягу, половине города было бы слышно, как он «Кружку» разносит» удержал его от поспешного шага.