Книга Держитесь, девушки! (сборник) - Надежда Веселовская

Я прошла мимо своего этажа, поднялась еще выше и, не выходя из-за угла, стала вглядываться, кто там на чердаке. Моим глазам предстала невысокая фигура в тулупе, еще вполне приличном, хотя и не новом. Скажем прямо, для бомжа это был роскошный тулуп. Но меня интересовало другое: две у него ноги или полторы. Лампочки на чердаке не было, приходилось напрягать глаза. Вдруг объект моего наблюдения, словно почувствовав взгляд со стороны, шевельнулся и переступил на месте. Ясно – обе ноги на месте! Тогда я нашарила швабру, которую держала тут же в уголке для подобных случаев. Мне предстояла неприятная процедура, но чем раньше начнешь, тем раньше кончишь. Труднее всего дается самый первый момент, когда среди тишины и покоя надо закричать громким, почти неприличным голосом.

– А ну-ка живо отсюда, здесь вам не ночлежный дом! Что у вас – бутылка, закуска, – забирайте все и марш на улицу! Нам в ДЭЗе велят, чтобы посторонние на чердаках не ошивались!

Выпалив эти первые фразы своего стандартного набора, я сделала передышку, чтобы можно было проследить реакцию, а заодно взять дыхание. Тот, кому все это адресовалось, повернул голову и смотрел теперь на меня с какой-то странной не вполне понимающей улыбкой. Словно его удивил мой вид, мои слова, моя швабра, нацеленная ему в живот. А что удивляться – первый раз, что ли?

Внизу рядом с ним что-то зашевелилось, и вскоре с пола не без труда поднялся еще один голубчик. Тут-то швабра в моих руках дрогнула – это был одноногий! Теперь моя задача еще больше усложнялась: выгнать одного, не тронув другого.

– Вы ладно уж, оставайтесь… а вы идите, нечего на меня смотреть! Я вот сейчас в полицию позвоню, там по головке не погладят! – кричала я на бомжа в тулупе, которого предстояло выдворить вон. Поскольку такие монологи приходилось произносились мной не по доброй воле, слова и интонации у меня были заимствованные – точно так выгоняла своих бомжей пожилая Дуся с соседнего участка.

– Сейчас, сейчас… – сипел одноногий бомж, делая бестолковые суетливые движения. – Мы это… немножко посидим… и уйдем!

– Вы ладно, а он пускай уходит! Ну, сколько еще повторять?

– Он со мной… мой товарищ…

– Сказано – только вы! Или мне швабру в ход пустить?!

И вдруг бомж в тулупе усмехнулся себе в воротник совсем не по-бомжевски: словно мы встретились не на чердаке при данных обстоятельствах, а где-нибудь в другом месте, где мы с ним на равных. И даже с перевесом в его пользу. Как будто я пришла к нему о чем-то просить, что-то предложить, а он ко мне приглядывается, нужна я ему или нет. Так, к примеру, смотрят на человека перед тем, как нанять его на работу. От всего этого я сбилась с темпа, но через пару секунд вновь ринулась в бой:

– Смешно, да? Ну и хорошо, ну и смейтесь, только сперва освободите подъезд! Считаю до трех: раз…два…

– Какая сердитая девушка, – изрек наконец бомж в тулупе.

Когда работаешь дворником столько, сколько я, бомжи в основном успевают тебе примелькаться: и на вид, и по характеру. Ты уже знаешь, кто грубый, а кто покорный, от кого чего ждать. Например, один из моих знакомых такого рода метал в меня сверху пустые бутылки, так что мама упрашивала меня не гнать его самой, а просто звонить в полицию. Еще про одного говорили, будто у него открытая форма туберкулеза, и опять же мама боялась за меня – ведь это я вытирала плевки бомжей и выбрасывала их окурки.

А этот, в тулупе, видимо, был новеньким. Время от времени такие тоже появлялись на нашем чердаке, но он, похоже, вообще в бомжах состоял недавно. Еще не научился ни наглости, ни приниженности, что обычно метят поведение бомжей. Он даже стоял не так, как они обычно стоят, не говоря уже о том, как смотрел и как говорил. Когда у человека наметанный глаз, такие вещи фиксируются.

– Мы сейчас… через полчасика уйдем… – продолжал бормотать одноногий.

Но я-то знала, что это просто слова. На газетке, постеленной там, где чердачная стена делала выступ, стояла бутылка, рядом лежал обломанный хлеб. Бомжи добыли себе выпивку и закуску, венчающие их долгий безрадостный день, а вслед за тем для них должна начаться ночь. Они ждут ночи, чтобы отдохнуть, забыться… Ну до чего же противная мне досталась участь – рушить такие естественные и как будто справедливые планы! А если не рушить, опять тупик. Через сколько-то дней жильцы подъезда не смогут пройти по лестнице, чтобы не спотыкнуться о растянутые на ступеньках живые дурно пахнущие тела. К тому же численно расплодившиеся бомжи могут и нападать на жильцов, почувствовав свою силу. Вот как в средневековой Англии толпы бродяг нападали на фермы и трактиры, о чем нам когда-то рассказывали в школе.

Между тем новичок в тулупе пожал плечами и повернулся, как будто намереваясь уйти. Но потом, наверное, вспомнил, что податься-то ему некуда, и остановился. Мне предстояло пустить в ход свое оружие – палку от швабры, которой я уже не раз тыкала бомжей под бока. Но у этого чересчур толстый тулуп, он, пожалуй, ничего не почувствует. А потом, оставался его одноногий товарищ – если удастся прогнать первого, он побредет следом, бутылка-то у них на двоих. А я ведь решила не гнать калеку.

Таким образом, пришлось отступиться, еще и потому, что настроение после визита к Вальке у меня было прескверное. Получалось, я систематически трачу силы на то, чтобы лишать людей ночлега, а рядом живет моя подруга детства, нуждающаяся в помощи. В самом деле, кто ей поможет? Баба Тося уже слишком стара, а Валькина мать, похоже, устранилась от всех проблем. Я часто встречаю ее в подъезде: она всегда тщательно, со вкусом одета, от нее пахнет духами, каблучки жизнеутверждающе цокают по лестнице. Немолодая, но модная, по-своему привлекательная дамочка. И не скажешь, что дома у нее распустехой лежит пьяная дочь, с которой стряслась большая жизненная беда.

4

– Игорь Сергеевич, к телефону! – крикнула из коридора дежурная акушерка.

Игорь Сергеевич, врач консультативного отделения родильного дома, как раз занимался с пациенткой. Что ж ему – оставить датчик у ней внутри и бежать из кабинета в приемную к городскому телефону? С другой стороны, звонили, наверное, из дома… Вчера он повздорил с дочкой, так, может быть, Светка теперь одумалась, хочет перед ним извиниться. Этим звонком стоило дорожить. Его отношения с дочерью последнее время стали давать сбой – что поделаешь, трудный возраст… А у кого он, собственно, легкий? Но, конечно, родитель должен быть мудрее своего ребенка, и раз уж дочь делает шаг навстречу…

Значит, придется-таки идти к городскому телефону. Ведь мобильный он выключал на весь рабочий день: в кабинетах УЗИ постороннее излучение нежелательно, хотя некоторые коллеги этим пренебрегают. Но он привык сам за себя отвечать.

– Я сейчас! – крикнул Игорь Сергеевич в ответ звавшей его акушерке.

Женщина на кушетке напряглась: ей, конечно, было бы лучше, чтобы он довел дело до конца. Обычно на УЗИ женщины волнуются: как-никак это исследование достовернее, чем осмотр. А беременные к тому же непременно хотят узнать, мальчик у них внутри или девочка. Этим довольно пустым вопросом Игоря Сергеевича терзают десять раз на дню. Хотя не все ли равно? Мать должна готовиться к появлению младенца, просто младенца, неважно какого пола. И врачу будет меньше головной боли, потому что УЗИ не всегда может дать четкий ответ, особенно на ранних сроках. А беременные готовы приставать к нему чуть не с первого триместра, какого цвета понадобится одеяльце – голубое или розовое…