Книга Главные вещи - Юрий Серов

– То есть вы хотите рассмотреть мою кандидатуру на должность оператора на телефоне? Какой же это помощник юриста! Это диспетчер!

– Ну… У нас эта должность называется «помощник». Рассказать суть работы?

– Будьте добры.

– Итак, как я уже сказал, наша фирма занимается разными видами услуг, и молодые специалисты начинают обычно именно с помощника: зазывают клиентов в главный офис, и за каждого клиента получают проценты. Оклада как такового нет, но зарплата в среднем двадцать пять – тридцать тысяч в месяц. Проработав в фирме полгода, помощник идёт на повышение и получает должность ассистента, стажируется, повышает квалификацию и сдаёт экзамены, и ещё через полгода получает долгожданную должность юриста. Для начала в фирме стажёр проходит обучение. На три часа тебя завтра запишу?

– Ещё и обучение проходить? – загрустил я. – Обязательно?

– Да. Две недели обучаешься. Потом начальник утверждает твою кандидатуру, и приступаешь к работе.

– А если не утверждает?

– Ну… Такое редко бывает.

– Но случаи были?

– Один или два раза. Но там сами претенденты виноваты были… Саш, записывать тебя?

Я оглядел переполненный зал с сотней галдящих людей, стучащих пальцами по клавиатуре, жующих быстрорастворимую лапшу и бутерброды с колбасой, вернул взгляд на козлобородого Сергея Сергеевича и сказал, что подумаю.

– Как хочешь. Если надумаешь, вот моя визитка. Звони в будние дни.

– Ладно. До свидания. – Мне не терпелось покинуть этот дурдом. На улице я закурил, уткнулся в тетрадку с адресами, изучил записи, но остальные собеседования назначили на завтра, поэтому торопиться было некуда. Прогулявшись по проспекту, я дождался твоего сообщения и поехал на ВДНХ.

– Меня не взяли, – растерянно сказала ты. – Я съездила в два места: на «Дмитровскую» и на «Чеховскую», заполнила анкету, но начальники отказали.

– А меня хотели взять, но там сначала двухнедельное обучение, да и вообще фирмочка не вызывает доверия. Сто человек сидят, как кильки в банке, и непонятно чем занимаются.

– Типа операторов что ли?

– У них это помощники юриста, – улыбнулся я.

Мы засмеялись, обнялись и полезли в автобус. Ты забрала мобильник и наушники, а я, развалившись в кресле, отдыхал, не придавая значения сегодняшней неудаче. Не хотелось грустить и загружаться, однако что-то в душе подсказывало: не всё будет так просто.

* * *

В августе твои родители уехали в отпуск, а мы остались сами по себе. Поиски работы продолжались и не сдвигались с мёртвой точки на миллиметр, но никто не давил и не доставал расспросами. Днём я и ты бегали по собеседованиям, тратя деньги и сжигая ценное время, вечером вместе готовили ужин, ели, курили на балконе, штудировали газеты и журналы, выписывали на листочек номера телефонов и адреса, утром обзванивали, а днём всё повторялось сначала.

В начале сентября родители вернулись, переселив нас с дивана на пол, и через две недели ты предложила снять комнату.

– Тебе что, плохо здесь? – удивился я. – Не работаем, никакого дохода! Переедем в никуда?!

– Не могу я с ней жить, – пояснила ты. – Каждый вечер ссоримся, ругаемся.

– Ты ни с кем ужиться не можешь! Нив одном коллективе! Надуешься, шипишь, а потом хочешь, чтобы с тобой люди общались!

– Кому надо – общаются.

– Банальная отговорка, – махнул я рукой. – Ничего умнее не придумала?

– Я не буду больше тут жить. Надо искать квартиру.

Боже мой, что за идиотизм, подумал я, доставая сигарету и уходя на лоджию. Щёлкнул зажигалкой, вдохнул горького дыма, почесал затылок, размышляя, как отговорить тебя от глупой идеи, но сообразил, что это бесполезно, и просто стоял, опираясь на поручень, и травил организм.

На следующий день знакомая матери устроила тебя на работу, и квартирный вопрос превратился в сущий кошмар. Ты нашла кучу агентств, риэлторов, просила искать подешевле и получше, а они названивали до десяти вечера и предлагали различные варианты: комнату в Новогиреево, на Преображенской площади, квартиру в Строгино.

После шести часов мы встречались с агентами в назначенном месте, смотрели комнаты и квартиры, морщились от ужаса, а порой и смеялись. Так случилось на проспекте Мира, где деловой предприниматель, выкупив старое здание, построенное во времена царской России, задумал один этаж отдать под супермаркет, а два других – под аренду жильцам. Правда, жить в комнатах с разбитыми стёклами и срезанными трубами оказалось мало возможным, но глупость и жадность порой не знают предела.

За две недели поиска мы были в пятнадцати местах, однако выбрать ничего не смогли. Обшарпанные комнатки с плесневым матрасом, закутки с пожелтевшими обоями, коммуналки с подозрительными соседями не вызывали доверия ни у меня, ни у тебя. Оставался один вариант – Мытищи. Дёшево и комфортно.

– Да уж, – нахмурилась ты. – Опять час по Ярославке тащиться. Пробки достали.

– Каждому по возможности, – сумничал я, но шутка не получилась. – Извини, малыш.

– Да ладно, забей. У мамки есть риэлтор, она телефон даст. Через два дня риэлтор позвонил. Сообщил, что на примете имеется комната недалеко от железнодорожной станции; комната неплохая, с телевизором и мебелью, хозяйка – бабушка на пенсии. Мы обрадовались, съездили посмотреть, а утром я отвалил семь тысяч агенту, десять – бабушке и подписал договор найма жилого помещения, не подозревая ещё о скверном характере хозяйки Анны Яковлевны.

Характер она начала проявлять с первого же дня. Затеяла в коридоре ремонт: с восьми утра осетин с волжским именем Самар сверлил и долбил стену, гремел, скоблил потолок; на кухне бабуля попросила меня не готовить, потому что мужчины – грязнули и свиньи, посуду моют плохо. Поужинать в спокойной обстановке у нас не получалось: в восемь садился есть осетин, а моя голодная вторая половинка злилась и срывала злобу на мне. Через неделю Анна Яковлевна заявила, что в нашей комнате бардак, пахнет кислятиной, и мы поняли: пора завязывать со старческим маразмом. Попросили бабулю рассчитать нас за оставшиеся дни, а семь тысяч риэлтору ушли в небытие.

Вернулись к матери, но там двух блудных детей ждал сюрприз: в конце октября должна была приехать твоя тётя с мужем, а мы могли валить на все четыре стороны. Я как назло заболел гриппом, и поиски комнаты взвалились на тебя. Времени до двадцать четвёртого числа оставалось немного, но хороших вариантов практически не осталось. Были комнаты за пятнадцать тысяч, были дешёвые, но в многокомнатных квартирах с целыми толпами семей и очередями в туалет, были и подозрительные за пять-шесть тысяч с выплатой авансом – агентства, наживающиеся за счёт приезжих лопухов, – в такие мы предпочитали не обращаться, боясь оказаться обманутыми.

Выручил как обычно случай. У тебя на работе нашёлся добрый человек – двадцатипятилетняя Тамара, уговорившая маму Елену Владимировну принять нас на два-три месяца за смешную цену в двенадцать тысяч.