Книга Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году - Рольф-Дитер Мюллер

Гитлер одобрял намерения скрывать амбиции Германии и заявил посланнику венгерского регента Миклоша Хорти, что «если бы Германия вместе с Венгрией и Польшей вошли в мощный блок, то он не был бы связан никакими обязательствами, и вполне можно было бы предпринять изменение границ». Из этого пассажа легко можно понять, что диктатор стремился открыть врата на Восток и заполучить на свою сторону Польшу. При этом изначально речь не шла о покорении Польши или придании ей статуса сателлита, важней было образование антисоветского фронта. Пока Польша, оставаясь нейтральной и занимая оборонительную позицию, блокировала СССР на центральном направлении, германская стратегия в случае серьезных военных действий могла развернуться на флангах. Но если бы польской стороне удалось привлечь в пассивный блок Венгрию и Румынию, то германская экспансия должна была развиваться по узкому пути в северном направлении, что сделало бы ее зависимой от «игольного ушка» Данцигского коридора. Но все попытки Польши привлечь на свою сторону Румынию оказались бесплодными, поскольку Бухарест отказывался от какого-либо расширения сферы влияния венгерского соперника.

Со своей стороны, германское руководство прилагало усилия по развитию корректных и предупредительных отношений с Польшей. В октябре 1938 г. Вальтер Функ, который в феврале 1938 г. сменил Шахта на посту рейхсминистра экономики, заявил польскому послу во время своего визита в Турцию, что Польше необходим собственный выход к Балтийскому морю, но Германии также требуется тесная связь с Восточной Пруссией. В целом же для Польши СССР представляет собой поле для расширения ее сферы влияния. Министр иностранных дел Риббентроп предложил польскому послу Липскому «совместно решить» двухсторонние спорные вопросы, что для Польши было невозможно. Это было сказано в одной из бесед, проходившей с целью подготовки визита в Германию министра иностранных дел Бека. После предшествовавшей фазы «намеков», на которые Польша постоянно отвечала отказом, наступила очередь фазы «принятия решений» (Andreas Hillgruber).

Теперь Гитлер однозначно хотел вернуть Данциг «Родине» — рейху — и по внутриполитическим причинам не обращал никакого внимания на несогласие Польши по этому вопросу. Поэтому требования Берлина о экстерриториальности автобана и многоколейного железнодорожного пути на Данциг казались вполне подобающими. Ведь Польше предлагались компенсации в районе этого города за урегулирование данного вопроса. Риббентроп предлагал к тому же и другие дополнительные компенсации, которые основывались на предложениях польской стороны, например, продление действия договора от 1934 г. и признание общей границы. Именно последний пункт оставался вне ревизионистских притязаний Штреземана и Веймарской республики, поскольку означал отказ от других спорных территорий, например, восточной части Верхней Силезии, которая была передана Польше по Версальскому договору. С сегодняшней точки зрения особенно жуткой кажется готовность обеих сторон сотрудничать в деле эмиграции из Польши еврейского населения. Липский в беседе с Гитлером обещал ему «прекрасный памятник в Варшаве», если он сумеет найти решение «еврейского вопроса». Гитлер, казалось, был убежден, что правительство в Варшаве в конце концов примет его предложение начать переговоры.

Однако Польша продолжала вести себя скрытно в вопросе о Данциге и игнорировала настойчивые предложения Германии вступить в Антикоминтерновский пакт. Такой шаг мог существенно ограничить свободу действий Польши и, по словам итальянского министра иностранных дел графа Чиано, окончательно сделал бы ее «антироссийским окопом» с непредвиденными для страны последствиями в будущем. Нерешенным оставался вопрос о том, действительно ли Польша прекратит существование как самостоятельное европейское государство в рамках «глобального решения» со стороны Германии. У польского министра иностранных дел Бека была идея создания под руководством его страны «Третьей Европы» между Востоком и Западом, но на это в результате изменения расстановки сил не оставалось никаких шансов. Тем не менее место Польши в Центральной Европе с доминировавшей там Германией было далеко не последним, если даже отказаться от заверений и обещаний Гитлера.

Тем временем в Берлине перестали возлагать большие надежды на активную роль Польши в противостоянии с СССР и на ее вероятное вступление в военный союз, о котором постоянно твердили в Японии, Германии и Италии. Осенью 1938 г. «для применения войсками в случае военного конфликта» главный штаб сухопутных войск издал «Краткий справочник вооруженных сил Польши». Из подробного и относительно точного описания польской армии становится понятно, что в Германии считались и с возможностью ее мобилизации на германской границе.

Главный штаб сухопутных сил о состоянии польской армии осенью 1938 г.:

«Польский солдат — дисциплинированный, смелый, крепкий, неприхотливый и влюблен в свою родину. В бою он отдает всего себя без остатка. Однако в сложной обстановке войскам не хватает решительного командования, так как отдельно взятый солдат, с учетом низкого уровня образования всего народа, малопригоден для самостоятельных действий. Польские подразделения с их шаблонным тактическим командованием чувствительны к стремительным и неожиданным ударам, особенно если они наносятся с флангов или с тыла».

После первой совместной акции в отношении Чехословакии Польша избегала дальнейших связей с Германией. Поэтому в качестве посредника в этом вопросе начала выступать Япония. Посол в Германии генерал Осима дал Гитлеру заверить себя в том, что тот настроен продолжать политику добрососедских отношений с Варшавой. В Токио, очевидно, исходили из того, что Гитлер предпримет дальнейшие агрессивные шаги, которые, исходя из сложившейся ситуации, будут направлены против частично потерявшей свою боеспособность Чехословакии. Тут, возможно, учитывались и стратегические интересы Польши, поскольку вероятный разрыв со Словакией и передача Карпатской Украины Венгрии означали бы для Польши дальнейший охват ее территории Германией.

В декабре 1938 г. японские дипломаты настойчиво предлагали польскому правительству достичь соглашения с Берлином. Они основывались на том, что Гитлер и Риббентроп преследуют цель проникновения на территорию Украины. Если Польша и дальше будет отклонять предложения Германии, то Гитлер после развала Чехословакии сможет при необходимости использовать Карпатскую Украину для развертывания партизанской войны против Польши. Временный поверенный в делах США в Берлине Раймонд Гейст позднее вспоминал: в декабре 1938 г. новый начальник Верховного командования сухопутных войск Франц Гальдер рассказывал ему подробно о том, что восточная программа Гитлера принята окончательно и нацелена прежде всего на Украину, которая должна стать германской провинцией. Генерал Осима отправился с рекомендацией Риббентропа в Рим, где он должен был разъяснить намерения Японии «расчленить Россию на такое количество государств, чтобы в результате этого всякая мысль о реванше была тщетной и бессмысленной». Осима настоятельно предлагал создать, наконец, из Антикоминтерновского пакта настоящий военный союз, но Муссолини попросил подождать с ответом несколько недель.

В результате посредничества японцев 5 января 1939 г. в Бергхофе состоялась беседа польского министра иностранных дел Бека с Гитлером, который был настроен примирительно. По воспоминаниям Бека, Гитлер заявил, что у Германии с Польшей наблюдается полное совпадение интересов. «Россия, будь она царская или большевистская, одинаково опасна для Германии. Большевистская Россия, возможно, представляет еще большую опасность из-за ее большевистской пропаганды. Царская Россия, однако, была более опасна в военном отношении и более империалистична. По этой причине Германии настоятельно требуется сильная Польша. Каждая польская дивизия, выступившая против России, сэкономит одну германскую дивизию».