Книга В поисках Одри - Софи Кинселла

Раздается шелест листвы, и из-за куста, за которым мы прятались, появляется папа.

– Привет, – говорит Фрэнк, – решил присоединиться к альянсу бунтарей?

– Фрэнк, кажется, твоя мать хочет тебя видеть, – объясняет папа.

Твоя мать. Расшифровка: Я к ее новейшему безумному плану отношения не имею, меня не вините.

– Зачем? – Его сердитый взгляд не обещает ничего хорошего. – Я занят.

– Чем занят? За кустом прячешься? – Я фыркаю от смеха.

– Ты вызывался помочь? – продолжает папа. – Готовить для праздника Эйвонли? Кажется, они начинают.

– Я не вызывался, – гневно отвечает Фрэнк. – Не вызывался. Меня вынудили. Это эксплуатация.

– Какой ты добрый, – подмечаю я, – всегда рад помочь товарищу.

– Я что-то не заметил, чтобы ты товарищам помогала, – дерзит в ответ брат.

– Я помогу, – говорю я, пожав плечами. – Что мне, трудно, что ли, несколько бутеров сделать?

– И что это за тема с «товарищем»? – не сдается Фрэнк. – Что за сексизм. Какая же ты, Одри.

– Это просто выражение такое.

– Сексистское.

– Кажется, пора идти, – перебивает нас папа. – А то мама встала на тропу войны.

– А я буду развлекать Линуса, – говорит брат, не пошевелившись. – Своего гостя. Вы что, хотите, чтобы я гостя бросил?

– Он мой гость, – возражаю я.

– Я первый начал с ним дружить, – злится Фрэнк.

– Да мне все равно пора идти, – дипломатично говорит Линус. – На тренировку по водному поло.

Линус уходит, а мама кричит:

– Крис! Фрэнк! Вы где? – ужасным голосом с подтекстом «вы мне потом за это заплатите», и мы все понимаем, что прятаться смысла уже нет. Фрэнк плетется в дом с видом приговоренного, а я принимаюсь дышать поглубже, потому что я как-то на взводе.

Ну, то есть все в порядке. Не паника, ничего, просто немного…

Нервно как-то. Не знаю почему. Наверное, просто в себя прихожу после того, как несколько месяцев пихала в себя эту химию. Да и когда я последний раз чувствовала себя нормально?

На кухне полно всякого народа. На одной старушке какой-то древний фиолетовый костюм и, очевидно, парик. Одна дама среднего возраста в сандалиях и с косичками. Пухлая парочка в толстовках с эмблемой церкви Святого Луки. И седой мужчина на инвалидном скутере.

Скутер вообще-то довольно крутой. Но он как-то всем мешает.

– Так! – Мама входит и хлопает в ладоши. – Всем добро пожаловать, спасибо, что пришли. Праздник начинается в три. Я купила много продуктов… – Она начинает выкладывать все из пакетов на кухонный стол: помидоры, огурцы, салат, хлеб, курицу, ветчину. – Сделаем бутерброды, рулеты… еще у кого-нибудь есть идеи?

– Сосиски в тесте? – говорит толстушка.

– Ага. – Мама кивает. – Купить или сделать?

– А-а… – Женщина сбита с толку. – Не знаю. Но людям они нравятся.

– Просто у нас нет сосисок в тесте. И сосисок. Так что…

– Жаль, – продолжает толстушка. – Людям они нравятся.

Ее муж кивает.

– Да.

– Все любят сосиски в тесте.

Мама несколько напрягается.

– Может, в следующий раз, – бодро говорит она. – Давайте дальше. Бутерброды с яйцом?

– Мама! – в ужасе восклицает Фрэнк. – Бутеры с яйцом – гадость.

– А мне нравятся, – защищается мама. – Кто-нибудь еще любит бутерброды с яйцом?

– Прекрасная моя, мне кажется, мы сможем приготовить что-нибудь получше, – перебивает маму мужской голос, и мы все поворачиваемся в его сторону. В кухню входит парень, которого мы раньше не видели. Ему уже за двадцать. Он брит налысо, в одном ухе шесть сережек, и на нем поварской костюм.

– Я Эди, – объявляет он. – Внук Дерека Гоулда, который только недавно поселился в Эйвонли. Он рассказал мне об этом празднике. Что будем делать?

– Вы шеф-повар? – спрашивает мама, широко распахнув глаза. – Профессионал?

– Я работаю в ресторане «Фокс-энд-хаунд». У меня времени час. Это все, что у вас есть? – Он принимается вертеть в руках мамины продукты. – Думаю, можем сделать хорошенькую начинку для рулетов, может, вальдорфский салат, может, пожарить фенхель и добавить к нему лимонно-эстрагоновую заправку…

– Молодой человек, – дама в фиолетовом начинает махать рукой у него перед лицом, – а как в такую погоду сохранить салаты свежими?

Эди удивлен.

– Я взял с собой охлаждающие контейнеры из паба. Тридцать штук. И еще всякое. Завтра вернете.

Дама в фиолетовом удивленно хлопает глазами.

– Охлаждающие контейнеры? И еще всякое? Да вы ангел!

– Но проблемо. Ладно, значит, готовим рулет с вальдорфским салатом, с мексиканской фасолью, пару салатов…

– А нельзя ли как-то использовать яйца? – сконфуженно спрашивает мама. – А то я купила столько яиц для бутербродов, а их, похоже, никто не хочет.

– Испанский омлет, – немедленно реагирует Эди. – С чоризо и чесноком, обжарим сладкого лука, подадим треугольничками…

Я обожаю испанский омлет. Этот чувак такой классный!

– Я еще кучу перца купила, – с энтузиазмом говорит мама и подает ему один. – Можно и его использовать?

– Да, просто отлично.

Эди берет у мамы перец, вертит его в пальцах. Затем достает из рюкзака набор ножей, аккуратно уложенных в чехлы. Сгорая от любопытства, мы наблюдаем за тем, как он берет разделочную доску со стола и начинает нарезать перец.

Бог мой, ни разу не видела, чтобы это делали так быстро.

Все изумленно смотрят на него. Даже Фрэнк. Я бы сказала, что особенно Фрэнк. Когда Эди заканчивает, все начинают аплодировать, один Фрэнк стоит неподвижно, с круглыми как блюдца глазами.

– Так, ты, – Эди замечает его, – будешь нарезать.

– Но, – сглотнув, отвечает брат, – я не умею.

– Я тебя научу. Тут ничего сложного. – Эди осматривает Фрэнка с ног до головы. – Ты что, в этом будешь работать? А фартука нет?

– Найду, – поспешно отвечает он, а я чуть не ржу. Фрэнк наденет фартук?

Эди уже роется в маминых шкафчиках, вываливая продукты на стол.

– Я сейчас составлю список того, что нужно докупить, – объявляет он. – Пармезан, побольше чеснока, харисса… кого назначить гонцом? – Он смотрит на меня. – Милая девушка в темных очках. Хочешь быть гонцом?

Ходить по магазинам я теперь нормально могу.

Ну, то есть это не всегда легко. Еще приходится иметь дело с допотопным мозгом, который вдруг включается, когда этого меньше всего хочется. В последнее время иногда ни с того ни с сего меня охватывает приступ паники, что меня бесит. Я-то думала, что уже избавилась от этого.