Книга Динка прощается с детством - Валентина Осеева

– Нет, я тут ничего не могу, я не умею ни врать, ни притворяться… Я уйду! – унося в комнату свой стакан, говорит Мышка.

Не спуская глаз с мелькающей за кустами фигуры Татьяны, Динка быстро оглядывает террасу, макает палец в соль и, поплевав на него, устраивает себе на щеках длинные потеки. Потом, снова поплевав на палец, трет глаза.

– Что ты делаешь? – шепотом одергивает ее Леня.

– Плачу… – так же шепотом отвечает ему Динка и, накрыв голову старым платком Татьяны, усаживается на крыльце, подперев ладонью свой локоть и тихонько раскачиваясь из стороны в сторону.

– Кхе-кхе… – подозрительно закашливается Леня, но, вынырнув из-за кустов, Татьяна уже приближается к дому.

Она идет, чуть прихрамывая, но босые ноги ее ступают твердо и решительно.

– Здравствуйте, – сухо говорит она, быстро оглядывая пустую террасу, стоящего у перил Леню и поникшую головой Динку. – А ну, Диночка, где моя Федорка? – воинственно начинает она, вытирая двумя пальцами рот и тяжело дыша от быстрой ходьбы.

– Нема вашей Федорки, – тихо и скорбно отвечает ей Динка, вытирая кончиком платка глаза.

– Як то нема? Погавкала, погавкала, як собака, да и нема? Навела такого сорому на свою хату, со всей экономии бабы сбежались, последними словами доброго человека облаяла, да и нема? – уже не сдерживаясь, кричит Татьяна, но Динка прерывает ее тихим воем.

– Ой, боже мий, боже мий… – причитает она, раскачиваясь из стороны в сторону. – Тож не вона его ругала, а я… Вона ж, моя голубка, валялася у хаты, як та чурка бездыханна… Закрылися ее глазоньки ясны, побелело лыченко, як та звестка… Ой, боже мий, боже мий…

– Шо то ты кажешь, Диночка? С чого ж то вона така бездыханна валялась? – растерянно спрашивает Татьяна.

– А с того, что жизни хотела себя решить… Хорошо, набежала я на ту пору, – горестно рассказывает Динка. – Заскочила я в хату, кричу: «Федорка! Федорка!» А вона, подруга моя, закрутила на шее полотенце, накинула его на гвоздочек да и висит, як мертвое тело…

– Ой боже! – с ужасом прерывает ее Татьяна. – Да чи то правда, Диночка, что ж ты лякаешь меня, голубонька… Где моя Федора? Дэ вона, доню моя?

Динка быстрым взглядом окидывает ее из-под платка и замечает под мышкой Татьяны свернутое в узелочек платье, которое она бросила в хате на печку.

– Жива ваша Федорка… Сняла я ее с гвоздя. Чуть сама памяти не лишилась, взопрела вся, пока снимала. Брызгала ее водой, аж платье на мне взмокло, бросила я его у вас на печке… – удрученно рассказывает Динка.

Глаза у Татьяны делаются круглыми и медленно наливаются слезами.

– Вот же ж и платье твое… Ох, доню моя, неужели ж справди на такое дело вона решилась? Не обманюй меня, Диночка, бо я ж маты… Кажи, моя дитына, где Федора? Ленечка, где Федора?

Но Леня мрачно смотрит в пол. Он находит, что Динка уже переигрывает, но, боясь испортить ей игру, молчит. Но Динка и сама уже меняет тон.

– Нема чого вам плакать, Татьяна! Жива моя подруга Федорка, только не пойдет она к вам больше! – сердито говорит Динка. – Вы ж ей все косы вырвали за того сивого дурня! А он же с дракой на меня полез, машет руками, как граблями, и последними словами клянет! Чтоб, каже, була проклята эта хата, да чтоб она сгорела до черного угля, да чтоб все дети в ней погорели и очи бы у всех полопались! Ну? Вот какой злодий ваш жених!

– Та с чего же он як собака с цепи сорвался? Человек як человек… Казалы бабы, що с подарунком приехал… – недоумевает Татьяна.

– Эге! С подарунком! Мешок жвачки привез, да и тот обратно забрал! Я ему кажу: «Занедужила ваша невеста, прогуляйтесь до коровника, там ее маты!» А вин мени зараз таки слова: «Хай вона, – каже, – сгорыть, та маты!»

– Ах ты ж варнак! Каторжна твоя душа! – хватаясь за сердце, кричит Татьяна.

Динка мгновенно оживляется.

– Ну, вин на мене, а я на его! «Геть, – кажу, – видселя, як ты саму матку не повожаешь!» А вин – в драку… Ну, ухватила я горшок с квашеным молоком да в него! Да в него!..

– Эге! Эге! Люды ж так и казалы: вылез он с нашего двора, як мыша в сметане… От, значить, якэ дило… пострадала ты за нас, Диночка…

– А что я? Мне подругу жалко. Росли мы с ней, как две былинки в поле… – снова жалостно затянула Динка. – Только несчастна ее доля, ридна маты пожалела ей кусочек хлеба, повыдергала ее долги косы, выгнала с хаты на все четыре стороны… Ни, тетю Татьяна, нема у вас больше дочки, не пойдет до дому Федорка, преклонит вона свою бидну голову у чужих людей…

– Ой боже мий!.. Яки слова у тебя… Та хиба ж я своей дитыне добра не желала? Мы ж от роду, вот как есть, босы и голы. А я ж ей богатого человека нашла. Но як такой шкандал получился, я и слова больше не скажу… Федорка! Донечка моя! Выйди до матки, дитына моя! Бог с ним, с тым женихом! Выйди, доню! Не трону я тебя, даже пальцем не трону! – заливаясь слезами, умоляет Татьяна.

– Кхе! Кхе! – нетерпеливо кашляет Леня, но Динка не спеша поднимается со ступенек.

«Ничего, ничего… пусть поплачет, пусть прочувствует», – думает она, заглядывая в комнату.

«Как бы Федорка не подвела. Может, хихикает тут…» Но Федорка не хихикает. Жалостные слова Динки проникли в ее сердце и возбудили в ней такую обиду за свою несчастную судьбу, что, притулившись к двери, она давно уже обревелась самыми искренними слезами и, выглядывая оттуда распухшими щелочками глаз, даже сказала:

– Не пиду я…

Но Динка вывела ее на террасу и, словно передав в верные руки свою роль, спокойно уселась на перила.

– Не пиду я, мамо, до дому… Вы ж мени вси косы выдрали, кусочек хлеба для меня пожалели, за старого да поганого замуж гнали… – жалуется словами Динки Федорка.

– А то что за комедия? – раздается неожиданно под террасой голос Дмитро. – Никуда она не пойдет, тетка Татьяна, бо я вам заявляю: як вы таку панику делаете, то я вашу Федорку зараз возьму за себя! Вот и бумаги я схлопотал; потому как ей еще шестнадцати нету, так поп велел сотню яиц принести або поросенка, и он нас обвенчает. А вы как хочете, тетка Татьяна. Хочете – считайте меня зятем; не хочете – ваше дело! А нам от вас ничего не нужно. Руки, ноги у нас есть, мы на свою жизню всегда заработаем! Вот вам и весь мой сказ!

Появление Дмитро является неожиданным даже для Динки, но она быстро смекает, в чем дело.

– Поздравляю тебя, Федорка, с законным женихом Дмитро…

– Наливайко… – важно подсказывает Дмитро. Он стоит в новой свитке, в чистой вышитой рубашке и в сапогах, которые дал ему безногий солдат.

– Поздравляю тебя, подруга, – говорит Динка. Федорка крепко стискивает ее шею.

– Не забуду… Скольки проживу, не забуду… – бормочет она, заливаясь слезами и не смея поверить в свое счастье.

Но Динка торопится закрепить эту минуту.

– Поздравляю вас, тетя Татьяна, с законным женихом! – говорит она, целуя сухие щеки Татьяны.