Книга Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы - Джоанна Хиксон

Бонна осенила себя крестным знамением и тонкими бледными пальцами смяла шелковый платок.

– Благодарение Господу, раны моего мужа не опасны, однако он далеко не крепкого сложения. Неизвестно, как плен отразится на его здоровье! – воскликнула Бонна. – Герцога заключили в Тауэр. Это страшная крепость, где многие умерли в заключении.

– Тауэр – это королевский дворец, где часто проживает сам король Англии, – осторожно заметила Екатерина. – Неужели вашего мужа содержат в условиях, не подобающих его высокому положению?

Щеки Бонны окрасились гневным румянцем.

– Именно так, ваше высочество! Переговоры о выкупе ведутся для всех высокородных пленников, но посланники из Блуа так и не добились аудиенции у Генриха Монмута. Им было заявлено, что герцога Орлеанского не выдадут до тех пор, пока Франция не согласится уступить Англии Гиень и Нормандию.

– Мне жаль это слышать, – встревоженно заметила Екатерина. – Ваш супруг, разумеется, очень важный пленник. Возможно, со временем король Генрих смягчится.

Бонна подняла вуаль и промокнула глаза платочком.

– В этом-то все и дело, ваше высочество, – всхлипнула она. – Времени у нас нет. К началу лета я ожидаю ребенка. Если вы мне не поможете, то наследник герцога Орлеанского никогда не увидит отца.

Бонна, как обычно, была неколебимо уверена в том, что непременно произведет на свет сына, и ожидала, что судьба подчинится ее воле даже в таком деле.

– Мои поздравления! – Екатерина просияла улыбкой. – Появление младенца наверняка смягчит тяготы разлуки. Господь милостив, он очень быстро благословил ваш брак.

– Да, но вы понимаете, что мне срочно нужна ваша помощь! – раздраженно воскликнула Бонна. – Ваша личная просьба заставит Монмута передумать. В конце концов, он выступил против мощи Франции, чтобы провозгласить вас своей невестой.

Лучше бы Бонна этого не говорила.

– Почему же он этого не сделал? – мрачно осведомилась Екатерина. – Трофеи принадлежат победителю, так ведь? – Она откинулась на спинку кресла и смиренно сложила руки на коленях. – Однако король Генрих вернулся в Англию, дабы собрать силы для нового вторжения. Отсюда следует, что французские земли более значимы для него, чем моя особа.

В мгновение ока дружелюбный настрой собеседниц сменился воинственным.

Бонна застыла в напряженном молчании.

– Тем не менее всему миру известно, что он жаждет видеть вас своей невестой, – проговорила герцогиня с натужной улыбкой. – Если вы обратитесь к Генриху Английскому с просьбой об освобождении моего супруга, он ее непременно удовлетворит.

– Вы ошибаетесь, – задумчиво произнесла Екатерина. – Но боюсь, мы никогда не узнаем его ответа. Лишь королевам позволено просить снисхождения у королей. Дофин очень ясно выразил свое отношение к требованиям англичан, и, как ни прискорбно, я не стану направлять никаких прошений королю Генриху.

Потрясенная отказом, Бонна упала на колени, выронила платок и вцепилась в подол платья Екатерины.

– Ведь мы подруги, ваше высочество! – со слезами в голосе вскричала герцогиня. – Я помогала вам, когда вы впервые прибыли ко двору. Ради всего святого, не откажите мне в небольшой милости!

– Это слишком великая милость, – невозмутимо ответила принцесса. – Даже если бы гонцы вашего отца смогли доставить в Англию письмо, содержащее подобную просьбу, я не стала бы писать. Между Францией и Англией идет война. Моя переписка с королем Генрихом означала бы сговор с врагом. Это было бы нарушением преданности моему отцу, королю, и моему брату, дофину, и это повредило бы делу сохранения короны и единства французских земель.

Бонна внезапно разжала пальцы и осела на пол.

– Вы напрасно злитесь, герцогиня, – продолжила Екатерина. – Я и рада бы вам помочь, но это не вопрос личных предпочтений, а дело государственной важности.

Герцогиня Орлеанская с трудом пришла в себя. Екатерина наклонилась, подняла платок и протянула ей.

– Я искренне рада за вас, Бонна. Надеюсь, новость о ребенке дойдет до герцога и подбодрит его. Будем надеяться, что король Генрих окажется великодушным рыцарем и освободит вашего супруга в недалеком будущем.

Бонна выхватила платок и резко встала, отвергнув участливую заботу Екатерины.

– Не забывайте, что король Иоанн, ваш предок, долгие годы провел в плену у англичан, – заявила герцогиня, смахнув слезы. – Кто знает, суждено ли моему сыну увидеть отца. Надеюсь, вы не будете сожалеть о своем решении, ваше высочество, – гневно бросила она, присев в неловком реверансе.

На пути к выходу Бонна заметила меня среди траурных драпировок.

– Ах, вы по-прежнему держите в друзьях чернь, ваше высочество, – ехидно заметила она. – Интересно, знает ли об этом королева?

Небрежно заданный вопрос достиг своей цели.

Екатерина встретилась со мной взглядом и печально пожала плечами, что мало утешило меня, ведь в прошлом я лишь чудом избежала последствий гнева Бонны. Теперь, когда принцесса не пользовалась расположением королевы, герцогиня Орлеанская наверняка добьется моего увольнения в отместку за отказ Екатерины исполнить ее просьбу.

13

Дождь не прекращался всю осень, и дороги вокруг дворца совершенно размыло. На следующее утро после визита Бонны Екатерина отправилась в королевскую часовню, куда ежедневно ходила вместе с королем к мессе. Я ждала снаружи в пристройке, чтобы по окончании службы надеть принцессе деревянные башмаки для защиты изящных туфелек от грязи. В тот день Екатерина вышла из церкви, оживленно беседуя с улыбающимся королем, одетым в черный меховой упелянд с великолепным золотым воротником вокруг плеч. На голове короля красовался тюрбан, конец которого был сложен гребнем на макушке. Величественный образ Карла разрушала игрушка-бильбоке, которой он развлекался во время службы. Он игриво дергал дочь за руку, будто расшалившийся мальчуган. За королем следовал скромно одетый человек – опекун, внимательно следящий за любым изменением в поведении подопечного.

Наконец король отправился в свои покои, а Екатерина взволнованно бросилась ко мне.

– Метта, отец со мной разговаривал! – Она раскраснелась, глаза ее сияли. – Он спросил меня, где я живу, играю ли в бильбоке, и сказал, что ему нравится моя брошь. – К своей бобровой шапочке принцесса прикрепила эмалевую брошь в форме щита, украшенную эмалевой геральдической лилией. Катрин недоуменно сморщила лоб. – Правда, он не знал, кто я… И даже когда я представилась, все равно назвал меня Одеттой. Странно все это…

Я едва слышно вздохнула, закрепляя деревянные башмаки на сафьяновых туфельках принцессы. Почти все во дворце знали о любовнице короля, Одетте Шамдивер, в течение последних восьми лет остававшейся похвально верной и благоразумной, несмотря на резкие изменения ума и характера своего коронованного возлюбленного. По слухам, она даже родила ему дочь. К счастью, Екатерина не подозревала об этих отношениях.