Книга Приемыш черной Туанетты - Сесилия Джемисон

– Да, это далековато для такого вороха костей… Ладно, я ему дам поесть, – ответил кочегар, добродушно оглядывая мальчика. – Ты умираешь с голоду, малыш?

– Нет, я не голоден, благодарю, – отвечал Филипп, продолжая улыбаться. – Мне хочется пить.

– Пить! Превосходно, я сейчас приготовлю тебе кое-что. – И, повернувшись к полке, он налил из котелка в кружку черного кофе, вынул из кармана бутылочку, накапал из нее в кофе, положил сахару и хорошенько размешал.

– Вот, мой милый, выпей это, и ты взбодришься, – сказал он ласково, протягивая кружку Филиппу. – Оно и вкусно, и подкрепит тебя. Ты сразу выздоровеешь и будешь как встрепанный!

Филипп жадно выпил черное питье и лег на жесткое ложе в вагонной кухне, а Лилибель, сидя тут же, уплетал сухари со свининой, предложенные кочегаром.

Когда поезд приближался к озеру, Филипп смотрел в открытую дверь. Вдруг он воскликнул:

– О, здесь латинии и кипарисы. Я вижу мох, висящий в воздухе. Мы в Луизиане, не правда ли?

– Да, мы переезжали границу; мы уже близко от озера и через два часа будем в Новом Орлеане.

Услышав эти магические слова, Филипп просиял. Он сразу почувствовал себя здоровым, сильным и сел, ему не терпелось увидеть озеро.

– Так близко, так близко, – шептал он Лилибелю. – Вот и озеро. Какое громадное, голубое, прекрасное! Мы словно плывем по морю!

И в то время как он болтал и смеялся, поезд двигался по длинному мосту над сверкающей гладью прекрасного озера.

Глава XXXIII

На родине

Когда поезд подошел к станции, Филипп еле дождался остановки – так хотелось ему скорей соскочить на землю.

– Мы первым делом пойдем на Королевскую улицу и повидаемся с Селиной, – радостно говорил он приунывшему Лилибелю, у которого совсем не было того гордого вида, какой он должен бы иметь после такой успешной борьбы с множеством препятствий и неприятных приключений.

– Я думаю, ма прибьет меня за то, что я удрал. Я боюсь идти к ней, я лучше пойду раньше на берег и подожду, пока пройдут первые минуты.

– Селина ничего не сделает тебе, – уверенно отвечал Филипп. – Она очень обрадуется, когда увидит тебя.

– Ма уверена, что я умер, – говорил Лилибель, все еще сомневаясь в благоприятной для него встрече. – И я думаю, что она с ума спятит, когда увидит меня живым.

Филипп засмеялся былым веселым смехом.

– Пойдем, пойдем, не бойся! Селина так добра, она не тронет тебя!

Наспех поблагодарив кочегара, он стрелой помчался со станции, через Элизианское поле, на Королевскую улицу, почти не останавливаясь для отдыха. Филипп больше не был жалким, грязным странником, он уже не думал о своем недомогании, изодранном, запыленном платье, о всклокоченных волосах и загорелой коже. После долгих дней ожидания, трудов, усталости и волнений он был снова Филипп Туанетты, бегущий по Королевской улице к Селине.

Проходя мимо собора, он остановился, чтобы заглянуть в сад. Как хорошо там было! Да, душистая олива стояла в цвету и жасмин сиял белыми звездами, а на грядках пышно цвели фиалки. Прижав худое личико к железной решетке, он жадно вдыхал знакомый запах.

– О, как хорошо быть дома! – воскликнул он с лучезарной улыбкой. – А что скажет Селина? То-то удивится, увидя нас!

Филипп был так уверен в том, что они найдут Селину на старом месте, что мысль об ее отсутствии не приходила ему в голову. Даже когда он приблизился к портику старого банка и не увидел ни Селины, ни ее стойки, он не поверил глазам и стоял в изумлении, глядя на пустое место – на то место, где она всегда сидела, еще издали встречая его приветливой улыбкой. Но теперь здесь ничего не было, решительно ничего из ее вещей. Высокие колонны и красивый портик казались маленькими и жалкими без Селины. Это место выглядело пустынным и скучным, и вид холодного серого камня заставил сердце Филиппа сжаться.

– Где же моя ма? – прошептал Лилибель, выпучив от изумления глаза. – Она ушла, ее нет здесь. – И он вздохнул, наполовину с облегчением: наказание отдалилось на время.

Филипп молчал, у него не было слов для выражения горя. Вытерев набежавшие слезы, он зашел в соседнюю лавочку спросить о Селине. Когда-то вся соседская округа знала Селину, но теперь в лавочке был новый хозяин, он торговал здесь всего год и не видел никакой стойки под портиком старого здания. Филипп вышел опечаленный и задал тот же вопрос другим по соседству. Да, здесь была раньше старая негритянка, но ее уж нет с год или больше, и неизвестно, куда она девалась. Вот все, что ему могли сообщить.

– Может быть, моя ма умерла! – всхлипывал Лилибель.

Он не мог придумать ничего другого, что заставило бы его мать расстаться со своей старой стойкой.

– О, не говори этого! – рассердился Филипп. – Она не умерла, а только ушла отсюда, и мы должны разыскать ее!

Стараясь собраться с мыслями, он соображал, как одолеет неожиданное препятствие.

После раздумья Филипп почти спокойно сказал Лилибелю:

– Ты иди к дому Селины и посмотри, там ли она, и если ее нет, постарайся выяснить, где она, а я пойду к церкви Святой Марии узнать, вернулся ли отец Жозеф. Я буду ждать тебя на ступеньках. Беги как можно скорей и приведи с собой Селину.

Лилибель не стал ждать вторичного приказания и бросился бежать, желая скорее исполнить поручение Филиппа. Да он и сам беспокоился: не случилось ли чего с его ма?

После его ухода Филипп повернул обратно – и какую жалкую, растерянную фигурку представлял он собой теперь, в это яркое весеннее, солнечное утро! Проходя вновь мимо собора, он не замечал уже ни цветов, ни благоухания сада: опустив голову, он брел медленно и устало.

У входа в церковь Филипп остановился, увидев священника, выходившего в эту минуту, – это был маленький старичок, добродушный на вид, и Филипп, остановив его, спросил дрожащим голосом, вернулся ли отец Жозеф.

– Отец Жозеф? О, нет! Он еще не вернулся, но мы ждем его со дня на день. – И, скользнув взглядом, патер прошел дальше.

На минуту лицо Филиппа просияло.

«Со дня на день, со дня на день! – думал он. – Ведь это, может быть, и нынче! Я посижу на ступеньках, подожду Лилибеля, – чего доброго, тем временем приедет и отец Жозеф!»

Отец Жозеф не приехал, но через некоторое время показался Лилибель, запыхавшийся и взволнованный.

– Она не умерла, – кричал он еще издали, – но ее нигде нет! Одна цветная женщина сказала мне, что она выехала в деревню. Я был на берегу и узнал, что катер отходит сегодня вечером. Я поеду катером в деревню и поищу для вас, мастер Филипп, мою ма и тем же катером вернусь. Эта женщина дала мне несколько бисквитов и кусок пирога. Я и вам принес немножко, ешьте, у меня еще осталось, я поем на катере. А вы, мастер Филипп, ждите, пока я приеду с моей ма.

В эту ночь старый служка архиепископского двора, запирая ворота сада, увидел маленькую, жалкую фигурку, свернувшуюся на траве в углу сада и крепко спавшую, обхватив одной рукой узелок.