Книга Землекопы - Терри Пратчетт

— И это лучше, чем ночь, так нужно понимать? — спросил Доркас.

— Я думаю, да. Давайте выйдем наружу.

Гримма стала спускаться по веревке вниз. На лице ее блуждала безумная улыбка. И это наводило на окружающих почти такой же ужас, как все остальное, вместе взятое. Номы не привыкли видеть Гримму улыбающейся.

— Помогите же мне, — сказала она. — Нам надо выбраться наружу. Чтобы он мог убедиться, что это мы.

Все в изумлении следили за тем, как она цепляется за сходни.

— Ну что же вы? — повторила она. — Помогите мне спуститься.

Номы стали ей помогать.

Когда вас охватывает полная растерянность, вы невольно подчиняетесь любому, у кого есть хоть какое-то представление о том, что следует делать дальше. Номы схватились за доску и принялись ее толкать, пока она не накренилась и не уперлась в пол кабины.

Небо казалось совершенно черным.

Теперь по крайней мере над ними не было так много неба. Голубизна тонкой линией окаймляла край сплошной темноты у них над головами.

Нет, темнота не была сплошной. Когда глаза Доркаса привыкли к ней, он увидел, что она состоит из квадратов, прямоугольников и кругов.

Номы торопливо сбегали вниз по доске и кружили по дороге, не зная, что лучше — бежать или оставаться на месте.

Один из темных квадратов прямо над ними сместился в сторону. Что-то лязгнуло. Отделившийся от темноты прямоугольник стал плавно снижаться, подобно лифту без тросов, и вскоре мягко опустился на дорогу. Он был очень большой.

На нем что-то стояло. Какой-то горшок. А в нем было что-то красное, желтое и зеленое.

Номы вытянули шеи, пытаясь рассмотреть, что это такое.

Глава 15

I. Так закончилось путешествие Джекуба, и номы пустились бежать, не оглядываясь назад.

Книга Номов, Удивительные Лягушки, гл. 1, ст. I

Доркас неуклюже сполз на забрызганное маслом дно кабины. Кабина была совершенно пуста, если не считать обрывков веревки и деревяшек, которыми пользовались номы.

«Вон как они все побросали, — подумал Доркас, прислушиваясь к голосам вдали. — Нехорошо оставлять после себя мусор. Бедный старина Джекуб заслуживает лучшего обращения».

Снаружи доносился громкий гомон, но Доркас не обращал на него внимания.

Он возился в кабине, сматывая веревки и складывая деревяшки в кучки. Он выдернул провода, напоившие Джекуба электричеством. Опустившись на колени, Доркас пытался вытереть грязные следы, оставленные ногами номов.

Даже с выключенным мотором Джекуб ухитрился издавать какие-то звуки: щелчки, шипение, а временами даже свист.

Доркас сел и прислонился к желтому металлу. Он не знал, что происходит снаружи. Все это настолько выходило за рамки привычного, что его мозг отказывался что-либо понимать.

«Скорее всего, это какая-то новая машина, — устало подумал он. — Машина, способная вызвать наступление ночи среди бела дня».

Он ласково похлопал Джекуба.

— Молодчина!

Потом, уперев голову в стену кабины, он стал растерянно глядеть себе под ноги. В таком положении его и застали Сакко и Нути.

— Все ищут вас! — сказал Сакко. — Знаете, это какой-то аэроплан, только без крыльев! Он висит в воздухе! Вы должны посмотреть и объяснить нам, каким образом он движется… послушайте, что с вами?

— Гм?..

— Что с вами? — спросила Нути. — У вас какой-то странный вид.

Доркас медленно кивнул.

— Просто немного устал, — сказал он.

— Вы должны пойти с нами, — настаивал Сакко.

Доркас тяжело вздохнул и позволил молодым людям помочь ему подняться на ноги. Он в последний раз обвел глазами кабину.

— А ведь он действительно пошел, — сказал Доркас. — И пошел хорошо. Учитывая его возраст.

Доркас посмотрел на Сакко, вложив в этот взгляд всю бодрость, на какую был только способен.

— О чем вы? — не понял юноша.

— Он простоял в гараже целую вечность. С самого сотворения мира. Я только смазал его, залил в бак бензин — и он пошел, — объяснил Доркас.

— А, вы о бульдозере? Да, конечно. Он шел прекрасно, — сказал Сакко.

— Но… — Нути показала рукой вверх. Доркас пожал плечами.

— Ах это? Это меня не волнует, — проговорил он. — Видимо, это проделки Масклина. Вот вам и объяснение. Гримма права. Должно быть, это та самая летающая штуковина, за которой он отправился.

— Но оттуда что-то спустилось! — воскликнула Нути.

— Неужели Масклин?

— Нет, какое-то растение!

Доркас вздохнул. Час от часу не легче. Он снова похлопал Джекуба по железному боку.

— Ничего, я с тобой. — Он распрямил спину и повернулся к Сакко и Нути. — Ладно, — сказал он. — Пойдемте посмотрим.

Посередине летающей платформы стоял металлический горшок. Чтобы рассмотреть его содержимое, номы вытягивали шеи и даже взбирались друг другу на спину. Но никто не знал, что это такое, за исключением Гриммы, которая смотрела на него с непривычной для нее умиротворенной улыбкой.

Это была ветка дерева. А на ней — цветок размером с ведерко.

Те, кому удалось забраться повыше, увидели внутри цветка небольшое озерцо, окруженное глянцевитыми лепестками, а из этого озерца выглядывали крохотные желтые лягушки.

— Как вы думаете, что это такое? — спросил Сакко.

Доркас улыбнулся.

— Масклин сообразил, что девушкам полагается иногда дарить цветы, — сказал он. — Я думаю, все в порядке.

— И все-таки, что это такое?

— Насколько я помню, этот цветок называется бромелиад, — сказал Доркас — Они растут на верхушках очень высоких деревьев в тропических лесах далеко-далеко отсюда, и маленькие лягушки всю жизнь проводят в этих цветах, никогда не спускаясь на землю. Вы только представьте себе: всю жизнь на одном месте, в цветке. Когда-то Гримма сказала, что это самая удивительная вещь на свете.

Сакко закусил губу, о чем-то размышляя.

— А как же электричество? — сказал он. — Электричество тоже удивительная вещь.

— Или гидравлика, — вставила Нути, взяв Сакко за руку. — Ты сам говорил, что гидравлика — поразительная вещь.

— Масклин сорвал этот цветок для Гриммы, — продолжал Доркас. — Ничего не скажешь, у этого парня исключительно цепкий ум. А какое живое воображение!

Доркас перевел взгляд на Джекуба, который казался таким маленьким и жалким под гудящей тенью космического корабля.

И вдруг он ощутил удивительный прилив сил. Усталость по-прежнему валила его с ног, но в голове у него уже бурлили новые идеи. Его одолевало множество вопросов, но в эту минуту ответы на них не имели значения, ему было достаточно наслаждаться самими вопросами и сознавать, что мир полон удивительных вещей и что он все-таки не лягушка.