Книга Гордое сердце - Эдит Лэйтон

Драмм смотрел на него, и взгляд был так холоден и тверд, что отцу пришлось отвести глаза.

— Я просто высказываю свои сомнения, — добавил старший граф.

Это прозвучало почти как извинение, во всяком случае, из уст его отца, не привыкшего ни у кого просить прощения.

— Александра не такая женщина, — тихо возразил Драмм. — И я не такой мужчина. Я не отрицаю, что она меня привлекает. Я ранен, а не убит. Действительно, мы бы не встретились, если бы я не был брошен буквально к ее ногам, но между нами много общего, и тут ни при чем моя изоляция. Мы испытываем взаимное дружеское чувство, совпадают наши вкусы и чувство юмора. И все-таки я знаю свое место и ее место. И она тоже. Мы оба взрослые, ответственные люди. Ни часы, ни даже недели не могут переменить это. Теперь здесь есть Эрик Форд. В отличие от меня он может предложить ей все. Свое имя и самого себя. И вот еще что я хочу сказать. — Драмм улыбнулся отцу, что подчеркнуло разницу между ними, потому что, когда он улыбался, они совсем не были похожи. — Вы считаете, что я большой подарок, отец. Не все так думают. Мое имя и деньги — это главные достоинства, и я никогда не забываю об этом. А что касается остального? Я умен. Ну и что? Я не красавец, а женщины многое связывают с внешностью, даже вполне разумные. Ну, за это я их прощаю, мы, мужчины, ведем себя так же, верно? Женщина с прекрасным сердцем — это очень мило, но я еще не встречал мужчины, который бы потерял из-за этого голову, если бы ее лицо не было таким же прекрасным. Единственное мое достоинство, кроме титула и богатства, — обаяние, и я очень хорошо это понимаю. В настоящий момент даже от него немного осталось, — с кривой улыбкой произнес Драмм. — Учтите, я инвалид, прикованный к постели и к этому креслу, обидчивый, и раздражительный до крайности. Эрик — исключительно красивый парень, на ногах и с хорошими мозгами. Но дело не в этом. Даже если бы здесь не было Эрика, чтобы отвлечь ее, даже если бы я пылал к ней страстью, а она ко мне, вам все равно незачем было бы беспокоиться, что я забудусь, потеряю контроль или допущу какое-нибудь безумство, потому что влюбился безрассудно. Я не способен на это. Вот почему я до сих пор один. Думаю, это самая большая трагедия моей жизни.

— Мне печально слышать твои слова, — сказал пожилой граф. — Я бы счел рассудительность ценным качеством.

— Вы никогда не любили маму?

— Почему же, любил. Но видишь ли, я знал, что имею на это право. Я никогда не позволял страсти или какой-то своей причуде столкнуть меня с жизненного пути, и позже у меня никогда не было причины пожалеть об этом. И тебе не стоит. Некоторые мужчины влюбляются в зрелом возрасте. У тебя есть время, чтобы найти женщину, которая станет для тебя единственной и на которой ты сможешь жениться.

Драмм с удивлением смотрел на отца. Тот никогда не говорил ему таких добрых слов.

— У тебя пока есть время, но бриллиант не найдешь, если не будешь его искать. Когда вернешься в Лондон, — продолжал граф, — я настаиваю, чтобы ты еще раз подумал о леди Аннабелл. Считаю, она может многое предложить. Как женщина обиженная, она оценит, если кто-то сейчас проявит к ней участие. Если она не в твоем вкусе, то обдумай кандидатуры дочери Трелони, или племянницы Максвелла, или младшей сестры леди Эббот. Члены этих семейств обращались ко мне, и я разузнал про них все. Любая из этих девушек подойдет.

— Как будто выбираешь скаковую лошадь? — Спросил Драмм, и его брови поползли вверх.

— Да, — спокойно ответил отец, — очень похоже. Я не настолько бесчувственный. Любовь может прийти, если все, остальные барьеры преодолены. Но сравнение хорошее. Взвесь родословную и темперамент, внешность и цену. Потом прими взвешенное решение и посмотри, что произойдет. Уверяю тебя, они все точно так же поступают с тобой.

— Отец, — раздраженно произнес Драмм, но не успел продолжить, потому что раздался стук в дверь. — Да? — сказал он.

— Простите, что прерываю вас, — донесся из-за двери голос Александры, — но вам пора принимать лекарство.

— Мы покончили с родительскими советами, отец?

Граф кивнул:

— Что тут еще скажешь?

— Не могу себе представить, — промолвил Драмм, — и это меня радует. Входите, Александра, — позвал он. — Наша частная конференция закончилась.

Она открыла дверь и вошла, внеся с собой струю свежего воздуха, благоухающего весенними ароматами. Ее желтое платье казалось кусочком солнышка, и улыбка сияла лучезарно.

— Я принесла вам поесть и выпить, чтобы заглушить вкус лекарства, — сказала Александра.

У нее на подносе стояли тарелка пирожных со взбитыми белками, печенье, блюдечко варенья из ягод и несколько ломтиков сыра. Маленькая вазочка с ландышами украшала поднос. С веселым удивлением Драмм смотрел, как девушка ставит поднос рядом с ним. Она отступила, оглядела свою работу и нахмурилась. Несколько стебельков выпали из вазочки из-за того, что их кремово-белые колокольчики оказались слишком тяжелыми. Девушка наклонилась, чтобы поправить их, как раз когда Драмм потянулся за ложкой. Его рука сбоку задела ее грудь.

Оба вздрогнули как ужаленные. Но девушка обычно была так спокойна, а молодой граф таким собранным, что казалось, будто они подскочили. По крайней мере сердце Александры бешено застучало. А Драмм отдернул руку, словно прикоснулся к огню. Граф прищурился.

— Доброе утро, ваше сиятельство, — входя в комнату, сказал Эрик. — Что это? Неужели человеку надо сломать ногу, чтобы получить такие пирожные? Все, что дали мне на завтрак, — бекон, яичница, хлеб, почки и ветчина и абсолютно ничего редкого и изысканного.

— Но миссис Тук испекла их только что, — обескураженно поторопилась объяснить Александра.

— Это не единственный деликатес, который я вижу здесь и не видел за столом во время завтрака, — заявил Эрик, улыбаясь и глядя на Александру с восхищением. — Что надо сделать человеку, чтобы вы согласились составить ему компанию во время еды?

Драмм выпрямился. Эрик взглянул на него, и их взгляды встретились.

— Я спущусь, — сказал пожилой граф, — и переговорю с докторами.

К тому времени, как Драмм очистил поднос, не без помощи Эрика, граф вернулся в комнату. За ним шли оба медика. Они хмурились. Драмма несколько смутило серьезное выражение их лиц.

— Я решил забрать тебя домой, — объявил граф Уинтертон. — Да, невзирая на то, что советуют доктора. Но получив от них разрешение. Это нежелательно, но возможно со всеми предосторожностями, которые я собираюсь предпринять. Мы достанем одно сиденье из самой большой и устойчивой кареты. Тогда ты сможешь лежать на спине. Мы разместим там импровизированную кровать и усилим фиксацию твоей ноги тем, что наложим еще одну шину поверх первой. Потом тебя обмотаем одеялами и закрепим так, что если будет трясти, то это никак не отразится на раненой ноге. Поездка похожа на то, как тебя внесли в дом на двери, только гораздо удобнее. Мы поедем медленно и осторожно. Доктор Рейнз будет нас сопровождать. Таким образом, ты вернешься домой в целости и сохранности, чтобы восстанавливать силы в окружении собственных слуг, готовых всегда прийти на помощь.