Книга Жизнь замечательных людей - Вячеслав Пьецух

– И застрелишь, никуда не денешься! – вскричал Антоша Серебряков. – Потому что этого, если хочешь, требует исторический процесс!

– В смысле?.. – поинтересовался прапорщик Бегунок.

– В том смысле, что в России по новой наступает капитализм. Капитализм-то наступает, а где первичное накопление, где стартовые капиталы, где испанское серебро?! Нету, потому что неоткуда им взяться после семидесяти лет безделья и нищеты. А должны быть по нормам исторической логики, и уже появляются помаленьку то там то сям, – это скупают за бесценок земли, крадут заводы, кидают вкладчиков и отстреливают охранников на дверях... Теперь понятно?

– Теперь понятно, – сказал Саша Серебряков.

– Ну, слава Богу, а то я уж думал, что ты кретин и социалист.

– Нет, я не социалист, я как раз реалист: что плохо лежит – это подай сюда.

– А раз так, то сообрази: ограбить ювелирный магазин – это значит идти в ногу с историческим процессом под лозунгом «Экспроприировал? – Поделись!». Мы что, последний кусок у труженика отбираем, или ребята изобрели вечный двигатель, а мы его украли и выдали за свое? Отнюдь! Мы просто-напросто отбираем у Рабиновича часть того, что не его геологическая партия нашла в отрогах Тянь-Шаня, не он намыл, не он доставил на гранильную фабрику и не его кропотливыми трудами из камушка сделался диамант. Мужики поди корячились на Тянь-Шане за гроши, намывая полтора карата в смену, потом сотни мужиков потели, превращая сырье в товар, а Рабинович только прибрал этот товар к рукам при минимальных затратах физического и умственного труда... Да нам народ спасибо должен сказать – за то, что мы наказали такую вошь!

– Это он все правильно говорит, – заметил прапорщик Бегунок. – Раз пошла такая пьянка, что вот-вот страну разнесут по кускам, нужно успеть отобрать свое. А там поглядим. Может быть, откроем дело на паях, а может быть, просто свалим на Багамские острова. Небось хочется на Багамские-то острова!..

Саша Серебряков сказал:

– Я бы лучше слетал в Сочи или в Форос. Как-никак все родное, понятное, все свое...

– Вот и отлично! – поддержал брата Антоша. – Грабанем магазин и сразу летим в Форос. Только сначала нужно взять у Рабиновича магазин.

– Да я, в общем-то, не против... Единственное, придется так организовать это дело, чтобы комар носа не подточил.

Прапорщик Бегунок сказал:

– Об этом и разговор.

4

Они так азартно принялись за поиски конверта с деньгами, точно сама собой затеялась какая-то увлекательная игра. Соня Посиделкина обследовала квадрат № 1, именно старинный кожаный диван, у которого имелся бельевой ящик, а Коля Махоркин занимался квадратом № 2, именно перелистывал книгу за книгой, – последовательно, слева направо и с пола до потолка. Соня уже осмотрела дно ящика, прощупала две наволочки, два пододеяльника, перебрала носовые платки, когда Махоркин ей вдруг сказал:

– Вот послушайте, что пишет святой Василий Великий: «Везде, где можно жить, можно жить счастливо». Мысль не столько оптимистическая, сколько указывающая на то, что человеческое бытие в принципе организовано умнее, нежели организован собственно человек. Ведь человек, как правило, несчастен, по крайней мере он всегда недоволен, между тем существуют все условия для того, чтобы наш хомо сапиенс, – в издевку его назвали человеком разумным, что ли... – чтобы наш хомо сапиенс жил в сытости, мирно, разумно и без греха. Согласитесь, Соня: для того чтобы жить счастливо, совсем не обязательно стрелять, а он стреляет, не нужно интриговать, а он интригует, излишне изобретать летательные аппараты, а он изобретает, да еще считает себя совершеннейшим из дыханий мира, потому что выдумал самолет... Вот к чему бы это? Вроде бы посадили человека за стол обедать, а он, прежде чем поднести ко рту ложку, станцевал краковяк, побил хозяйку и плеснул в тарелку со щами какой-нибудь фосфорной кислоты... Видимо, дело в том, что Бог немного ошибся в своих расчетах: условия человеческого бытия Он создал совершенными, и человека создал совершенным, по образу и подобию, в частности, всемогущим, и вот человек тоже принялся сочинять динозавров, передвигать континенты и в мгновение ока разрушать целые города... Кстати заметить: зачем Богу понадобилось сочинять динозавров – этого я решительно не пойму!

– Господи, как же с вами интересно! – сказала Соня. – Только я почти ничего не понимаю из того, что вы говорите, потому что я отродясь не слыхала таких речей. Ну прямо я дура дурой, даже обидно: человек жизнь прожил, можно сказать, а только и слышал от мужчин, что «идиотка» и «пошла вон».

– К сожалению, женщина, способная мыслить отвлеченно, – это такой же уникум, диковина, как цыган в очках. Вы когда-нибудь видели цыгана в очках? Я тоже нет... Но, с другой стороны, не исключено, что женщина как раз способна мыслить отвлеченно – просто ей, как говорится, не до того.

И то верно: поскольку женщина в большей степени, чем мужчина, есть часть природы, и ее естественная функция заключается в поддержании самой жизни, и отправление этой функции занимает все ее существо, постольку она мало склонна к отвлеченному мышлению, но именно в том смысле, в каком она мало склонна к насилию, сочинению музыки, охоте, азартным играм, алкогольным напиткам, праздному времяпрепровождению и тоске. То есть женщине не свойственны те сверхчеловеческие и часто прямо противоестественные качества, которыми мужчина обзавелся в ходе исторического развития, и, может быть, исключительно потому, что женский мир – константа, мужской – движение, но в том-то все и дело, что, сдается, это движение в никуда. Женщина же почему-то не подвержена развитию как болезни, как процессу постепенного извращения естества; какой ее Бог создал два миллиона лет тому назад, такой она и остается по наши дни, какие изначальные истины она исповедовала в эпоху палеолита, тех она и придерживается до сих пор, в частности, прочно стоит на том, что важнее всего на свете – домашний очаг и мир.

В свою очередь мужчина находится в постоянном духовном и умственном развитии от охотника-тотемиста до государственного мужа и по совместительству палача. Кажется, эта его особенность имеет одну причину, и довольно глупую, – гордыню, которая вытекает из кое-каких биологических преимуществ над подругой, матерью и сестрой. Но ведь и у слона есть масса биологических преимуществ над индусом, однако индус его водит на поводке.

Как бы там ни было, мужчина давненько-таки встал на историческую стезю и с тех пор научился сочинять музыку, строить величественные соборы, открывать законы мироздания, выдумывать летательные аппараты, но особенную тягу он приобрел к разным идиотским занятиям, вроде богостроительства и войны. Уже из одного этого исходя, можно заподозрить, что мужское начало развивается в каком-то ложном направлении и его движение есть именно движение в никуда. Судя по некоторым итогам исторического процесса, как то: небывалому духовному обнищанию после Толстого и Достоевского, религиозным войнам в эпоху космических сообщений, настоящему состоянию поэзии, которая вдруг открылась как извращенная форма сознания, невольно приходишь к мысли – мужское начало точно доразвивается до того, что человечество сгинет с лица земли. Эта мысль еще потому горька и обидна, что десять законов Моисея насущнее всех законов мироздания, что березовая роща на взгорке прекраснее Шартрского собора, что материнское слово воспитательней 40-й симфонии Моцарта, что война представляет собою следствие некомпетентности государственных мужей, что, наконец, женское тело – это умнее, по крайней мере, чреватее, нежели категорический императив.