Книга Звездный час Уилта - Том Шарп

Минут через двадцать к дому подкатила Ева. По дороге она повстречала Мэвис. Войдя в дом, она первым делом крикнула:

– Генри, поди-ка сюда! Что ты тут вытворял с Мэвис?

– Иди ты к чертовой матери, – буркнул Уилт.

– Что ты говоришь?

– Ничего. Я не говорил. Я стонал.

– Нет, говорил. Я же слышала, – Ева поднялась в спальню.

Не успела она и рта раскрыть, как Уилт вскочил с постели и, прикрыв причинное место грелкой, объявил:

– Вот что. Вы мне осточертели. И ты, и твоя чувырла Мэвис, и эта Корее со своими ядами, и близняшки, и долбанные головорезы, которые рыскают за мной по пятам. Весь свет осточертел. Ишь, завели моду: я, значит, должен ходить по струнке и всем угождать, а они делают, что им заблагорассудится, и хоть трава не расти. Заруби себе на носу: а) я вам не мальчишка и б) изголяться над собой я больше не позволю. Ни тебе. ни Мэвис, ни близняшкам, чтоб им повылазило. У тебя мозги, как губка, впитывают любую белиберду, а я чихать хотел, что пишут всякие шарлатаны про новомодные идеи в воспитании, лечение старческих болезней сексом и целебные свойства цикуты…

– Цикута – это отрава, – попыталась перевести разговор Ева. – Никто не…

– А бредни, которыми ты забиваешь голову, – не отрава? – ерепенился Уилт. – Оголтелое распутство, голые шлюхи из порножурналов для. так сказать, интеллигенции, страхи и трахи по видюшнику на радость безработным. Суррогаты для тех, кто не способен ни думать, ни чувствовать. Не знаешь, что такое «суррогаты», – загляни в словарь.

Уилт остановился, чтобы перевести дух, и Ева воспользовалась паузой:

– Тебе хорошо известно, как я отношусь к порнографическим видеофильмам. И девочкам смотреть никогда не разрешу.

– Она не разрешит! Ни мне, ни мистеру Геймеру от этого не легче! Ты только взгляни на этих маленьких похабниц – неужели непонятно, что скоро страхи и трахи будут твориться у тебя под носом? Куда там! Они у нас умницы, они одаренные, прямо вундеркинды. Разве можно мешать их умственному развитию – учить, как себя вести, воспитывать по-человечески? Боже упаси! Никакого воспитания: мы образцовые современные родители. И пусть эти распущенные шмакодявки превращаются в ограниченных технократок, у которых на уме одни компьютеры, а совести не больше, чем у Эльзы Кох, когда она не в духе…

– Кто такая Эльза Кох?

– Садистка, которая уничтожала людей в концлагере. Да ты, чего доброго, заподозришь, будто я мечтаю завести зверские порядки, заделался твердолобым консерватором? Черта с два! У этих кретинов тоже мозги не варят. Я во всем держусь середины, и какие убеждения правильные, какие нет – не разбираю. Но зато я хотя бы думаю – по крайней мере, пытаюсь думать! Так. что оставь меня в покое – вернее, в непокое. А своей подружке Мэвис передай: будет опять сватать тебе кастраторшу Корее – снова нарвется не непроизвольную эрекцию.

Ева спустилась на кухню. Как ни странно, после этого разноса она воспряла духом. Давно уже Генри те говорил с таким чувством. Ева, правда, поняла не все и считала, что на близняшек он напустился понапрасну, но как замечательно, что он наконец показал себя настоящим мужчиной! А то она уж совсем расстроилась, когда негодяйка Корее молола всякую чушь про… как это?.. «сексуальное превосходство женских особей у млекопитающих». Ева не хочет во всем превосходить мужа. И никакое она не млекопитающее. Она человек. А это не одно и то же.

12

А вот инспектор Роджер к концу следующего дня уже не чувствовал себя человеком. Уилт из дома не выходил, Ева в автомобиле с передатчиками то челночила между школой и домом, то моталась по Ипфорду, и Роджер тратил драгоценное время. наблюдая за ее передвижениями.

Автофургон, который Рождер переоборудовал в пост подслушивания, следовал за «эскортом» Уилтов по пятам. Сидя в автофургоне, инспектор поучал сержанта Ранка:

– Мы набираемся опыта. Он нам очень пригодится.

– Когда? – спросил сержант и пометил на карте города магазин «Сейнбери», возле которого сейчас стоял «эскорт». До этого Ева уже побывала в универмагах «Теско» и «Фаин фэр». – Когда пригодится? Когда будем искать магазин, где стиральный порошок подешевле?

– Когда Уилт осмелеет и отправится на дело.

– А долго дожидаться? Пока что он из дома ни ногой.

– Послал жену проверить, нет ли слежки, а сам сидит себе тише воды, ниже травы.

– Вы же говорили, что как раз этого он делать не станет. Я еще спорил, что он затаится, а вы сказали…

– Без вас помню, что я сказал. Тогда он точно знал, что за ним следят. А сейчас совсем другие обстоятельства.

– Так, значит. Вот ведь гад какой: ни за что ни про что гоняет нас по магазинам. Хоть бы на чем-нибудь его подловить!

Той же ночью такая возможность представилась. Днем инспектор сжалился над сержантом, твердившим, что работа бессонными ночами его доконает, и отпустил его вздремнуть. В час ночи Ранк забрался в машину Уилта и поменял магнитофонную пленку. Через полчаса полицейские слушали запись. Роджера она как громом поразила. Он вырос в семье, где самое слово «секс» не произносилось. Близняшки же обсуждали ночные похождения Уилта, не стесняясь в выражениях. Чтобы убедиться, что мистер и миссис Уилт нераскаявшйеся преступники, достаточно было послушать, как Эммелина упрямо допытывается, почему папочке вздумалось ночью украшать свой пенис глазурью. Маловразумительные объяснения Евы ее не устраивали.

– Папочке нездоровилось, – отбивалась Ева. – Он выпил много пива и никак не мог уснуть. Спустился в кухню и думает: дай-ка я поучусь украшать торт глазурью.

– Я бы такой торт есть не стала, – перебила Саманта. – И к тому же это была не глазурь, а крем для лица.

– Знаю, доченька, но ведь он только учился. Капнул немного.

– Себе на хрен? – уточнила Пенелопа.

Ева тут же принялась внушать ей, что это слово нехорошее.

– Не надо больше такие гадкие слова говорить. Тем более в школе.

– А зачем папа из кулинарного шприца смазывал пенис кремом для лица? Это тоже гадко, – возразила Эммелина.

В таком духе они беседовали до самой школы. Когда запись подошла к концу, в лице у Роджера не осталось ни кровинки. Сержант тоже приуныл.

– Невероятно, – бормотал Роджер. – Не верю своим ушам.

– А моя чуть не завяли, – отозвался Ранк. – Про всякие непотребства приходилось слышать, но это вообще уже…

– Нет-нет, не может быть. С чего вдруг человек в здравом уме станет так охальничать? Опять нас за нос водят.

– Как сказать. Знавал я одного типа, так он обмазывал свой фитилек клубничным вареньем и заставлял жену…

– Идите к черту со своей клубничкой! – взорвался Роджер. – Ненавижу, когда похабничают. Я сегодня уже слышать не могу о сексе – с души воротит.