Книга Луденские бесы - Олдос Хаксли

Что касается болезней, то «ведьмы способны вызывать любую из них, вплоть до проказы и падучей. Это подтверждается и мнением ученых лекарей».

Лекарей поддерживают и почтенные авторы трактата: «Нам тоже не раз приходилось видеть, как на людей наводят порчу через падучую или припадочную болезнь, используя для этого яйца, захороненные вместе с покойником, в особенности если сей покойник был колдуном… Обычно такие яйца дают тому, кого хотят извести, в еде или питье».

Что касается импотенции, то тут наши авторы проводят решительное различие между естественной импотенцией и сверхъестественной. Естественная импотенция — это когда мужчина не способен иметь половые сношения ни с кем из представителей противоположного пола. Сверхъестественная импотенция вызывается магическими заклинаниями, и состоит она в том, что мужчина не способен иметь половые сношения с одной-единственной женщиной (обычно с собственной женой), в то время как со всеми прочими представительницами слабого пола он продолжает оставаться полноценным мужчиной. Следует отметить, пишут авторы, что Господь особенно часто позволяет колдунам покушаться на детородную силу, поскольку именно в сей сфере человеческой жизни со времен Грехопадения чаще всего происходят «величайшие из бесчинств, свойственных роду человеческому».

Однако бури происходят часто, избирательная импотенция — тоже не редкость, да и в болезнях у людей никогда недостатка не было. В мире, где закон, теология и общественное мнение сходились в том, что вину за эти несчастья следует возложить на колдунов, вовсю процветали шпионство, доносительство и сведение личных счетов с помощью ложных обвинений. В разгар охоты на ведьм в шестнадцатом веке, жизнь в некоторых регионах Германии была очень похожа на то, что происходило в этой стране четырьмя веками позже, при фашистах, или на то, что происходит в странах, недавно попавших в коммунистическую сферу влияния.

Под воздействием пытки, ложно понятого чувства долга либо истерического порыва человек мог обвинить в колдовстве собственную жену, подруга возводила напраслину на подругу, дети на родителей, слуги на хозяев. И это не единственное зло, вызванное охотой на ведьм. Постоянные предостережения о колдовстве и кознях дьявола действовали на психику многих людей самым пагубным образом. Кто-то попросту сходил с ума, были и такие, кого сверхъестественный ужас сводил в преждевременную могилу. Но находились и те, кто использовал предрассудки и суеверия в собственных интересах — люди честолюбивые и мстительные. Исторические персонажи, вроде Босуэлла[51]или мадам де Монтеспан[52], прибегали к черной магии, не останавливаясь ни перед какими злодеяниями. Если кто-то чувствовал себя обиженным или ущемленным, если испытывал ненависть к обществу в целом или каким-то конкретным его представителям, то вполне естественным способом сведения счетов казалось обращение за помощью к Сатане, который, если верить святому Фоме и прочим святым отцам, мог оказать помощь и покровительство в самых черных делах.

Постоянно толкуя о дьяволе и относясь к колдовству как к тягчайшему преступлению, теологи и инквизиторы, по сути дела, всячески пропагандировали веру в Нечистого и способствовали распространению тех самых преступлений, с которыми так неистово боролись. Начиная с восемнадцатого века колдовство перестало считаться важной общественной проблемой. Вскоре после этого оно отошло в прошлое — именно потому, что власти перестали придавать ему значение. Чем меньше преследовали колдунов, тем меньше возникало желающих заняться этим опасным ремеслом. Государство перефокусировало свое внимание из сферы сверхъестественного в сферу обычного. Начиная примерно с 1700 года и вплоть до настоящего времени все «охоты на ведьм» в западном мире носили вполне земной характер. Зло перестало быть чем-то метафизическим, оно переместилось в политику или экономику. В наши дни Зло (ибо все мы позитивисты и любим называть то, что нам не нравится, «злом») находит своих приспешников не среди магов и колдунов, а среди представителей ненавистных наций или классов. Причинно-следственный механизм общественной ненависти изменился, но гонений и несправедливостей от этого меньше не стало.

Как мы уже видели, церковь относилась к колдовству как к преступлению ужасному, но совершенно реальному. Поэтому и закон действовал в соответствии с этим догматом. До какой степени общественное мнение совпадало с официальной точкой зрения? Мы можем судить о взглядах неграмотного и невежественного большинства лишь по историческим хроникам людей ученых.

В главе, посвященной колдовской порче домашнего скота, трактат «Malleus Maleficarum» содержит любопытные сведения о жизни средневековой деревни, по которой с такой ностальгией вздыхают некоторые из сентименталистов позднейших времен. В трактате сказано: «В любой самой маленькой деревне непременно найдутся крестьянки, которые при помощи заклятий портят молочных коров у своих соседок, а нередко и губят чужую скотину». Четыре поколения спустя английские священники Джордж Гиффорд и Сэмюэл Харснет описывают сельскую жизнь тогдашнего общества, охваченного суеверной истерией примерно так же: «Если какая женщина затаит зло на свою соседку, а с той случится некое худо, то у жителей возникает подозрение. Потом, через несколько лет, она поссорится еще с кем-нибудь, и к тому человеку тоже приходит лихо. Люди видят это и запоминают. Все начинают говорить, что матушка такая-то — ведьма… Все теперь боятся ее, соседи не смеют сказать ей дурного слова, хотя более всего желали бы видеть ее повешенной. Потом кто-то заболевает, и соседи приходят к нему и спрашивают: „Скажи, сосед, — говорят они, — не подозреваешь ли ты дурного сглаза? Не прогневал ли ты чем матушку такую-то?“ Тот говорит: „Ваша правда, соседи. Я никогда ее не любил. Не знаю, чем я ее прогневил, разве что вот моя жена… Она просила ее, и я тоже просил, чтобы матушка такая-то не пускала кур в мой огород… Видно, за это она меня и околдовала“. Тут уж все окончательно уверяются, что эта женщина — колдунья… Кто-то видел, как из ее дома в соседний вбежал хорек, а потом сосед заболел. Перед смертью недужный говорил, что его околдовали. Терпение общины заканчивается, колдунью увозят в тюрьму, а там предают строгому допросу и отправляют на виселицу. Уже под петлей она говорит, что ни в чем неповинна». Это свидетельство Джорджа Гиффорда. А вот что пишет Сэмюэл Харснет в книге «Разоблачение папистских вымыслов»: «Посмотрите вокруг себя, о бдительные соседи! Если у кого-то из вас заболела овца, сдохла свинья, захромала лошадь, отбился от рук мальчишка или обленилась девчонка, если у вас нет в каше масла, или ваша семья живет в нужде — все ясно, это старая матушка Нобс во всем виновата, ведь это она назвала вашу дочку „ленивой бездельницей“, или же послала вас к черту, и вот вы уже считаете, что матушка Нобс — ведьма». Жизнь средневековой сельской общины, со всеми ее суевериями, страхами, предрассудками и предубеждениями, кажется нам, сегодняшним, такой жуткой и депрессивной, потому что, по сути дела, мы с тех пор не так уж изменились. Разве не о том же самом пишет Джордж Оруэлл в романе «1984», предсказывая всем нам сатанинское будущее?