Книга Белое, черное, алое… - Елена Топильская

— Какая вы, однако! Что ж вы в чужие кошельки-то заглядываете?

— Да свой пустой, Леня.

— Жить не умеете!

— Да, Леня, ни запчастями не торгую, ни делами уголовными. Да уже поздно переучиваться. Слушай, я все хотела спросить: почему Вертолета так зовут? Он же Лагидин Роман Артемьевич?

— Ха! — Леня рассмеялся. — Он сам рассказывает всем, что кликуху получил якобы за то, что в армии пытался угнать вертолет, за это и поимел первый срок.

— А что, это туфта?

— Туфта голимая, первый срок он тянул за кражу пяти ушанок с армейского склада. Крысятник, одно слово.

— А почему ж все-таки Вертолет?

— Есть две версии: во-первых, он, когда в разговоре заводится, начинает руками махать. Вторая версия: когда-то по РУОПу ходила видеокассета, изъятая на обыске, на которой были запечатлены сексуальные оргии господина Лагидина, и в том числе упражнение, которое называется «вертолет». Вот с тех пор и прилипло…

— А что это за упражнение? — с любопытством спросила я.

— У-у, как все запущено! Вы уже почти пенсионерка, а элементарных основ сексуальной грамотности не знаете!

— Где уж мне, Леня, ты ж сам говорил, — я все на работе да на работе… Ну скажи!

— Сами догадайтесь.

— Как же я догадаюсь?

— Ну, сколько лопастей у вертолета?

— Две, кажется…

— Да-а, все действительно запущено. Три, старший следователь Швецова.

— Слушай, а у кого «линкольн-навигатор» — то?

— Я ж сказал, у старушки-билетерши. Представляете, такая леди в буклях по Питеру нарезает на самой что ни на есть навороченной тачке. У-у-у! А в свободное от бабули время на этой тачке по доверенности Лагидин ездит. Причем он бабке даже не внук.

Кораблевский начальник, с первого взгляда вызывающий усмешку простоватым лицом с висячими казачьими усами, которые он постоянно подкручивает, и уютным брюшком, такой своей несерьезной внешностью да плюс кубанским выговором многих людей взял на понт. На самом деле Ай-кью у него превышает все мыслимые пределы, в дипломатических и оперативных тонкостях ему равных нет; а еще у него столько обаяния, что женщины ему проходу не дают: его, как Остапа Бендера, любят домашние хозяйки, домашние работницы, вдовы и даже одна женщина — зубной техник.

При виде меня он поднялся, проворно подкатился ко мне и стал жарко обнимать и целовать в обе щеки, щекоча черными усами. Я терпела без возражений — это обязательный ритуал, как в свое время у членов Политбюро. Наконец пыл иссяк, Кораблев уже поставил на стол чашки с пакетиками «Пиквика», и Василий Кузьмич сразу посерьезнел.

— Машечка, ты у нас на депутата выезжала?

— Выезжала.

— А что думаешь?

— Думаю, что не под депутата бомбу закладывали.

— О! Ну, тогда реши задачку.

Кузьмич достал из сейфа толстую папку и стал рыться в ней, ища нужные листки. Я увидела сводки прослушивания телефонных переговоров.

— Ты понимаешь, слушаем Вертолета вторую неделю, есть у нас под него подкопчик, хотели реализоваться, ковыряем-ковыряем, и все пусто. А тут у него в подъезде депутата взорвали… А они же всего боятся, все на свой счет принимают. Ну, мы ручки потерли — сейчас они активизируются, чего-нибудь да сболтнут, и что ты думаешь? В полтретьего депутат на воздух взлетел, а в четыре Вертолету звонят и поздравляют с наступающей годовщиной. Как это понять? Мы всех бандитов перебрали, ни пятого, ни шестого октября вроде бы в прошлом году пальбы не было, никого не хоронили.

— Ну-ка, можно, я гляну? — я аж затряслась от нетерпения.

— На, вот отсюда смотри.

Он положил передо мной листочки с машинописным текстом.

«Входящий: абонент не установлен.

1М — Але! А Романа можно? Рома? Живой еще? Ну, с наступающей тебя годовщиной!

2М — Кто это?! Кто это?! Какая сука?!.

1М — Моя фамилия… (закашлялся, разговор прерван)».

— Понятно, да? — спросил Кузьмич. — Второй мужской голос — это Вертолет.

Первый не установлен.

— Адрес! Василий Кузьмич, миленький, какая квартира у Вертолета?

— Девятая.

— Так, — лихорадочно стала подсчитывать я, — по две квартиры на этаже, у Бисягина третья и четвертая, второй этаж, пятая-шестая — третий этаж… Девятая — пятый этаж. Василий Кузьмич, а зачем Вертолету Денщикова прикармливать, если он с самим прокурором города дружит?

Кузьмич не удивился.

— Видишь ли, по пустякам к большим людям не пойдешь, для всяких мелочей и Денщиков сгодится. А откуда информация?

— Не знаю, дружит или нет, это я сгоряча сказала, но после взрыва наш Дуремар лично в эту самую девятую квартиру заходил зачем-то.

— Интересно, это мы себе запишем.

— А мне-то как интересно! У меня такое чувство, что я могу вам сказать про одну наступающую годовщину. Седьмого октября прошлого года на даче зарезали руководителя строительной фирмы «Фамилия» Чванова и его жену.

— Вот блин, а я ведь про Чванова и не подумал, — медленно сказал Кузьмич.

— А Кораблев чего молчал? Он же у меня по Чванову работает!

— Да я этих сводок вообще не видел! Чуть что, так Кораблев, — возмутился Ленечка.

— А ты знаешь, Машечка, почему мне Чванов на ум не пришел? У него же мать под вертолетовской крышей, вот у меня и не склеивалось, что это вертолетовские его могли грохнуть. — Кузьмич подергал себя за длинный ус. — Так ты хочешь сказать, что все-таки под Вертолета заложили?

— По крайней мере, очень похоже. А можно мне более ранние сводки посмотреть, дня за три-четыре до взрыва?

— Ну, посмотри.

Я стала медленно откладывать листок за листком. Ну должно же что-то проскочить, если я правильно понимаю ситуацию с чердаком. Может, вот это:

«03 октября, 17 часов 28 минут. Входящий — абонент не установлен.

1М — Рома? Ну, мы приехали, мы уже в городе, подъезжаем (голос возбужденный).

2М — Быстро ко мне, нигде не задерживайтесь. С собой, что ли, везете?

1М — Зачем? Там и оставили. А чего его с собой брать, перегрелся он немножечко.

2М — Все чисто? Я спрашиваю, все чисто? Кто эта сука? Я хочу знать, кто эта сука!

1М — Через пятнадцать минут будем».

Я подняла глаза:

— Василий Кузьмич, я на работу съезжу, кое-что уточню и вам отзвонюсь. Мне там бумажки подкинуть должны, может, я вам вечером что-то дельное скажу. За чай спасибо, вот сколько уже с РУОПом работаю, а только вы помните, что я больше люблю чай, а не кофе.