Книга Самая красивая - Гейл Карсон Ливайн

Очнулась я на полу, не чувствуя боли. Увидела кусочек ковра, рукав, запястье и кисть руки. Я пошевелила пальцем, чтобы доказать себе, что это моя рука. По виду так и не скажешь, что моя. Слишком красивая.

Палец пошевелился.

Я подлетела к туалетному столику. И там увидела себя — красивую — в обычном зеркале. Красивым стало не только лицо — шея грациозная, а плечи узкие. Я была величественная, но не огромная.

Темно-голубое платье теперь болталось на мне, не по размеру большое, а еще оно промокло на плечах, когда я заливала себя водой, пытаясь потушить пламя. Тем не менее выглядела я в этом платье потрясающе. Точно так же я бы выглядела и в мешке из-под картошки.

Я улыбнулась своему отражению. Вот это улыбка! Она была способна взбодрить даже раненую птицу.

И я тихо запела:

Есть люди, которым нравится дождь.

Но только не мне.

Я люблю безоблачное небо.

Я сама превратилась в безоблачное небо. Неужели мой мраморный палец снова стал живым? Я сосредоточилась. Нет, он по-прежнему оставался мраморным.

Вероятно, я смогла бы вернуть себе Айори. Не будет же он меня ненавидеть, когда я так выгляжу. Теперь-то он ко мне прислушается.

Но дело в том, что я сама возненавидела его.

— Ты теперь самая красивая, красивее, чем…

Я резко обернулась, но в комнате никого не было. Тогда я снова посмотрела на столик и увидела лицо в маленьком зеркальце. Существо в зеркале. Скулни!

Мужское лицо, острые и мелкие черты — маленькие уши, тонкий нос. Он улыбался мне, злорадно поблескивая щелками глаз.

— Красивее, чем королева Иви. Ты самая красивая из всех.

Голос у него оказался тусклый, немелодичный. Говорил он сладенько и вкрадчиво — так паук заманивает к себе муху на остумо.

— Допей снадобье, Эза, или твоя красота улетучится.

Я дотронулась до своей щеки цвета слоновой кости. Мне не хотелось возвращаться к прежнему.

Но я не доверяла ему, да и гореть снова тоже не хотелось, как и быть выжатой.

— Поторопись! А то они скоро вернутся.

Я открыла сумочку и бросила туда пузырек. Как с ним поступить, я решу позже.

— Выйдешь из комнаты, а пузырек останется здесь. Снадобья всегда находятся при зеркале. Выпей же!

Я снова достала пузырек из сумочки.

— Пей. — Он усмехнулся. — Иначе твоя любовь вернется и увидит, как ты превращаешься из красавицы в страшилище.

Уж очень он старался меня уговорить. Я вернула оба пузырька в мундштук флейты.

— Четырех капель будет достаточно.

Что они там, в королевских покоях, решают насчет меня? И что говорит Айори?

— Если выпьешь все содержимое пузырька, — продолжал Скулни, — я поделюсь с тобой своими планами насчет Айорты и королевы.

Я не знала, о чем он говорит, и не хотела знать.

Нет, хотела.

— Сначала расскажи. А потом я выпью все до капли.

Из гардеробной донеслись голоса и шум. Я повернулась лицом к двери. Мне хотелось увидеть их реакцию, когда они взглянут на меня.

Ко мне подбежал Учу. Он, видимо, не заметил никаких перемен и просто радостно приветствовал меня. Я погладила пса. Неужели в последнее мгновение я стала прежней?

Первым вошел Айори, но не успел хорошенько меня разглядеть, потому что Иви завизжала. Она проскользнула мимо него и, прежде чем я смогла что-либо предпринять в свою защиту, отвесила мне пощечину.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Учу зарычал и залаял на Иви. Я отпрянула, прижав ладонь к горящей щеке. Иви попятилась от пса.

— Эза… — сказал Айори и отвел взгляд в сторону, потом снова посмотрел на меня, словно не веря своим глазам, — Эза, как…

— Я что, сплю? — с недоумением произнесла принцесса Илейни.

— Подменили ее, что ли? — удивился мастер Огуссо. — Она так красива. — И добавил: — Хотя я думаю, что это по-прежнему леди Эза, то есть теперь снова девица Эза.

Значит, я больше не леди. Ну и пусть.

Ко мне опять подошла Иви, и Учу бросился на нее.

— Не позволяй своему псу меня кусать! — Королева подбежала к Айори.

— Вы по-прежнему видите во мне примесь чужеродной крови, сэр Уэллу? — пропела я.

— Что вызвало подобное преображение? — поинтересовался он.

Я не ответила, решив, что не обязана ему что-либо объяснять.

Сэр Уэллу распахнул дверь в коридор, и вошел пристав с двумя охранниками.

— Она так красива, — повторил мастер Огуссо. — Просто глаз не отвести.

— Слишком высокая, — заявила Иви. — Словно жираф.

— Она само совершенство, — сказал мастер Огуссо.

Пристав кивнул охранникам. Они подошли, топая сапогами и позвякивая мечами, двое громил выше меня ростом, выше даже той, прежней. Один из них, с тонкими губами, выглядел особенно жестоким.

Учу зарычал и залаял.

Айори взял его за ошейник и оттянул от меня, тем самым позволив охранникам действовать.

— Все в порядке, мальчик.

Я попыталась бежать и угодила в лапы конвоиров. У тонкогубого оказалась железная хватка, которую он все усиливал.

— Осторожнее! — велел Айори.

— Что вы со мной делаете?

Ко мне шагнула осмелевшая Иви (еще бы: Айори держал Учу, а конвоиры держали меня):

— Эза. Эза. Эза. А я-то думала, что мы подруги. Душа разрывается оттого, как ты со мной обошлась. У меня нежное сердце, а теперь оно разбито.

— Ради безопасности Айорты охранники отведут вас в тюрьму, — сказал сэр Уэллу.

Все-таки тюрьма! И я пропела:

— Надолго?

— Этого мы пока не решили, — ответила принцесса Илейни. — Но нельзя вас оставить на свободе, чтобы вы иллюзировали и сбивали нас с толку.

— А как же мои родители, гостиница «Пуховая перина»?

— Ваши родные ничего плохого не сделали, — ответил сэр Уэллу.

— Корона будет щедрой, — добавил Айори.

— С какой стати? — возмутилась Иви.

— Будет щедрой, — твердо заявил Айори.

Охранники заткнули мне рот кляпом и связали руки.

— Теперь можете ее забрать, — сказал сэр Уэллу.

Кляп разрывал уголки рта. Когда меня повели из покоев Иви, я начала сочинять мелодию, песню храбрости, с трубами и многоголосьем. Эта песня звучала во мне, пока мы шли по коридорам замка. Я вспомнила, как уводили в тюрьму Сковороду.