Книга Смерть от воды - Торкиль Дамхауг

Лисс закрыла руками глаза:

— Разоблачить Бергера как педофила в прямом эфире?

Вильям взял салфетку и стал ее теребить:

— Она хотела заставить его отменить передачу, чтобы продемонстрировать, что всему есть предел. Я спросил, понимает ли она, какая может быть реакция. Она утверждала, что да. Боюсь, она ошибалась.

Лисс задумалась, потом сказала:

— Бергер уверяет, что она так и не пришла на встречу.

Салфетка порвалась. Вильям уронил кусочек на пол.

— Может, он и говорит правду.

Лисс показалось, что все вокруг затихло. Будто за соседними столиками все замолчали. «Ему больно, — подумала она. — И тебе больно, Лисс».

Она дотронулась до его руки:

— Пойдем прогуляемся. У тебя есть время?

Они пересекли площадь перед Ратушей, пошли дальше по набережной. Во всех окнах горели рождественские звезды.

— Вы собирались пожениться летом, — произнесла она в никуда.

Вильям покосился на нее:

— Откуда ты знаешь?

— Майлин послала мне сообщение. Попросила меня не занимать праздник Ивана Купалы на будущий год.

— Мы же договорились никому не говорить, до Рождества. — Он смотрел прямо перед собой. — Она восхищалась тобой, — сказал он неожиданно.

Лисс вздрогнула:

— Кто?

— Майлин говорила, ты всегда была мужественнее ее. Ничего не боялась. Забиралась на крутые склоны, всегда первая. Прыгала с высоких камней.

Лисс присвистнула.

— Ты все бросила и свалила в Амстердам, — продолжал он. — Майлин же чувствовала себя привязанной к дому.

«Как ты справишься, Лисс?»

— А как насчет тебя? — спросила она, чтобы переменить тему. — Ты смелый?

— Когда надо.

Они стояли у факела мира, на самом краю набережной. Несколько кораблей качались на воде в холодном фьорде. Поднимался ветер. Легкие снежинки кружились на ветру и никак не могли приземлиться.

— Когда ты едешь на дачу?

— После обеда.

Он достал связку ключей, открыл брелок и снял ключ от машины.

— Думаешь, выяснишь там что-нибудь про Майлин?

Она покачала головой:

— Вы же были там с Таге. И полиция тоже.

Она повернулась к пламени, горевшему в листовидном сосуде, протянула к нему руки. Проверила, насколько близко можно поднести руки и не обжечься.

14

Лисс припарковала машину Майлин у Бюстермусан. Поднялась пешком вверх по лесной дороге в тишину. Не в тишину, а в звуки леса: шум зимних птиц, ветер в кронах, собственные шаги.

Она дошла до места, где надо было сворачивать с дороги. Снег растаял и снова примерз. Можно было идти без снегоступов. Сначала очень круто вверх. Она не была здесь почти четыре года, но помнила почти каждое дерево и каждый пригорок. Куда бы она ни отправлялась, она всегда носила с собой этот пейзаж.

Она забралась на вершину и увидела крышу дачи сквозь деревья. Стояла и смотрела на озеро и хребет на другой стороне. Только с наступлением сумерек она спустилась.

Сильно пахло морилкой. Она вспомнила, Майлин как-то осенью говорила, что они с Вильямом собирались здесь красить. Спрашивала, не приедет ли Лисс им помочь. Лисс провела рукой по шершавым доскам снаружи. Прикосновение вызвало воспоминания о Майлин. Казалось, она здесь, и на секунду Лисс потеряла уверенность, что сможет войти в дом.

Она зажгла парафиновую лампу на кухне, взяла ее в гостиную. Обнаружила выгоревшие дрова в глубине камина. Видно, Майлин спешила. Никогда они не уезжали с дачи, бросив недогоревший камин. Все должно быть прибрано, зола сметена и заложены новые дрова, чтобы в следующий приезд оставалось только зажечь спичку. Теперь Лисс пришлось выметать камин и идти в сарай за дровами. Вильям и Таге только бегло заглянули, и еще кто-то из полиции. Кто-нибудь из них разжигал камин? На Майлин было так непохоже нарушать строгие правила, ими же самими придуманные.

Потом Лисс включила радио, нашла фортепианную музыку. И даже этого было слишком много, она ее выключила, надо было оставить комнату без звуков. Она встала у окна и смотрела на озеро в сумерках. Много лет назад они стояли здесь так же, Майлин рядом, тоже зимой, солнце вот-вот собиралось закатиться за склоны, деревья блестели иголками. «Это место мы никому не отдадим, Лисс. Оно наше, твое и мое».

Лисс плакала. Не понимала, что происходило, потрогала щеки.

— Майлин, — пробормотала она, — если это моя вина…

«Это не твоя вина. Ты ни при чем».

Мне надо явиться с повинной. Я его убила.

Она нацепила фонарик на голову, схватила два ведра и спустилась между деревьев. Шла по руслу ручья к большому камню. Он был крутой, как скала. Внизу — страшная глубина. Отсюда они прыгали летом. Надо было прыгнуть немного вперед, чтобы выбраться из ключа. Внизу была полынья. Если она замерзала, лед был тоньше хрупкого стекла. Бьющая из ключа вода не давала озеру в этом месте замерзнуть даже в самый лютый мороз. В глубине лежали гниющие стволы деревьев, и тепло, которое они выделяли, тоже мешало льду установиться. Она выбросила цинковое ведро, держа его на веревке, оно пролетело почти три метра и только потом плюхнулось где-то внизу. Она осторожно вытянула его и повторила то же со вторым.

Невдалеке слева была небольшая бухта. «Наш пляж», — называли они ее, потому что она была покрыта крупным песком. Пляжика хватало только-только, чтобы им вдвоем лечь загорать на солнце. Голышом, если никого вокруг больше не было. Над ним среди деревьев стоял старый лодочный сарай с лодкой и каноэ.

Она зашагала по снегу к пляжику. Поставила ногу на лед, перенесла на нее весь вес, он выдержал бы, если по нему пойти прямо. Но если пойти направо, к камню и ключам, лед начнет трескаться и можно провалиться, погрузиться в ледяную воду. «Death by water», — вспомнила она. Если Майлин пошла этой дорогой… Но она не пошла. Машину нашли в Осло. Мог ли кто-нибудь переправить ее туда?

Она затопила печку, поставила воду для кофе и супа. Вышла на крыльцо и зажгла сигарету. Майлин терпеть не могла, когда внутри курили. Будет вонять потом годами, считала она, и Лисс никогда не нарушала запрета.

Влив в себя миску супа минестроне, она занялась гостиной, кухней и двумя спальнями. Она смотрела в шкафах, зажигала фонарик и светила под кроватями. Поднимала матрас на кровати-чердаке, где обычно спала Майлин. Кроме камина, все выглядело как обычно.

Она подложила пару поленьев, села на диван, подобрав под себя ноги. Осмотрелась вокруг. Рога на стене, рядом с барометром. Они были огромные, наверное с гигантского лося. Это она их нашла. Внизу, у озер Бёртерванн. Летом они брали каноэ и проносили его между озерами. Искали бобровые запруды. Ночевали под открытым небом. Просыпались с рассветом и прокрадывались к токующим глухарям. Все это она помнит прекрасно. Ей было двенадцать, а Майлин шестнадцать. Но от более раннего детства у нее остались только разорванные воспоминания и неясные картинки. Когда Майлин рассказывала об их детстве, ее всегда поражало, как мало помнит Лисс. «Ты не помнишь, как чуть не утонула в Моррванне?» Лисс не помнила. «Ты ходила в первый класс и решила, что научилась плавать. Мне пришлось прыгать в воду прямо в одежде, чтобы вытащить тебя».