Книга Песнь песков - Брижит Обер

— Ваша горилла утверждает, что Чернобыль… — начал было Влад.

Реза чуть не испепелил Эбера взглядом.

— Я тебя уже предупреждал: ты слишком много болтаешь! Следующий раз будет последним!

Бородатый качок нахмурился. Реза повернулся к Владу и, в свою очередь, улыбнулся ему:

— Никто так и не смог объяснить, почему три автоматические системы безопасности оказались блокированы, не так ли? Впрочем, не важно… Не думаю, что у вас будет возможность повторить то, что вы услышали, когда-нибудь и кому бы то ни было!

— Вы не напугаете меня, ни вы, ни ваши обезьяны!

Улыбка Реза погасла, уступив место почти осязаемой ненависти.

— Мы не обезьяны, никогда не были ими и не будем, вонючий выродок. Мы Народ, а вы всего лишь дегенеративное и опасное перевоплощение.

Так они, оказывается, принимают себя за избранную расу! Владу приходилось встречать разных психов, но эти на конкурсе сумасшедших могли бы претендовать на первый приз.

— Ладно, — продолжил капитан, несколько успокоившись, — теперь мы должны заняться твоими приятелями-кретинами.

Он схватил одного из убитых радистов и, приподняв его с такой легкостью, будто тот весил не более десяти килограммов, отбросил метра на три от себя, после чего сам с удобством расположился за освободившимся пультом.

Влад сглотнул комок слюны. Этот тип обладал потрясающей силой. Если два бородатых дебила ему под стать, они могут вырвать у него руки с такой же легкостью, с какой мальчишки обрывают крылья у бабочек.

— Так, посмотрим, — сказал Реза, уставившись на экран, на котором мелькали светящиеся точки, — похоже, наша ловушка работает прекрасно!

Ловушка. Выходит, эти подонки все предвидели с самого начала. А теперь Роман, Д'Анкосс и несчастный старик Сальвани тоже окажутся в плену. Но почему столько сложностей? Почему было просто не убить всех по очереди, задавал он себе вопрос, в то время как Реза поднялся, потирая руки:

— Ну что ж, пора отправляться в Парадный зал.

Влад тотчас же представил себе пыточный столб, вокруг которого отплясывают страшного вида бородачи, с ног до головы покрытые татуировкой. Тяжелоатлетическое игрище каннибалов.

Влада, разозленного и беспомощного, бесцеремонно отволокли к большой настенной карте Центральной Азии, испещренной цветными кнопками. Реза сделал какое-то движение, и стена повернулась вокруг своей оси, открыв проход в сумрачный, отвратительно пахнущий канал. Они набились вчетвером в электрический челнок, который тихо заскользил вперед, и через несколько десятков метров уже оказались во втором зале, который он тотчас же узнал: пещера с покрытыми рисунками стенами.

— Они даже не догадывались, что мы так близко от них! — усмехнулся Реза, в то время как Влад, не веря собственным глазам, с горечью разглядывал место, где они были не далее как сегодня утром.

Он не мог отделаться от ощущения, что с тех пор прошло несколько недель, а на самом деле все это было часов пятнадцать назад, не больше.

Обнаженный подросток с палкой в руке разглядывал его со стены, на которой неизвестный художник нарисовал его шесть тысяч лет назад. Котелок тоже был на месте. Но на этот раз из него шел пар. Повешенный над потрескивающим огнем, он источал запах пряностей и торфа.

Два коротконогих колосса, на которых были только белые штаны с напуском и высокие кожаные сапоги, с торсами, покрытыми уже знакомой линейной татуировкой, с руками, упертыми в бока, казалось, несли стражу по обе стороны от котелка.

Влада толкнули вперед. По сигналу Реза два стражника отступили, и его взгляду предстала женщина в жесткой ярко-красной маске, в бурке по моде Минаба[29]в Персидском заливе, в длинной тунике, тоже красной, а запястья и лодыжки были покрыты шелковыми платками того же цвета.

Это, без сомнения, и была та самая Великая Жрица.

Влад выпрямился, силясь сохранить самообладание. Не хватало еще потерять лицо перед этими дикарями.

Женщина приблизилась к котелку и склонилась над его содержимым, словно пытаясь втянуть запах. Затем быстро погрузила обе руки в дымящуюся воду, и Влад ожидал, что она сейчас вытащит оттуда труп новорожденного младенца или отрезанную голову, но руки ее оказались пустыми, и кипящая жидкость стекала вдоль ее запястий, между тем как мощный барабан отбивал ритм, как на похоронах.

— Что мы делаем с этим? — спросил Реза, подводя к ней Влада, которого крепко держали его подручные.

Она протянула руку к одному из стражников, протянула открытой ладонью вверх, и Влад с ужасом увидел, как тот положил туда остро отточенный кинжал. Женщина положила кинжал в воду; она перережет ему горло, это точно, он почувствовал, что бешено заколотилось сердце, когда она вновь вытащила его из воды и направила на него, но женщина быстрым движением полоснула его предплечье. Потом поднесла окровавленное лезвие к своим губам под маской.

— Это есть плоть его, а это его кровь, и он будет съеден в память о нас! — произнесла она зловещую пародию на таинство евхаристии.

— Свихнувшиеся подонки, вы просто банда душегубов, дебилов, убийц детей, пожирателей человеческой плоти! — бросил ей Влад, не обращая внимания на удары, которые ему наносили.

— Запечатай свои нечестивые губы, не то я тебе их зашью! — крикнула женщина. — Твои предки решили уничтожить Народ. Они выгнали его и сожрали. Те же немногие, кому удалось выжить, попрятались и в течение тысячелетий вынуждены были пресмыкаться и жить под землей, как колония тараканов. Но сегодня…

— Сегодня, гомо сапиенс, Народ вновь обрел силу и объявил войну тем, кто захотел их уничтожить! — гневно проговорил Реза.

Влад, чувствуя, как дрожат ноги от пережитого страха, не понимал ничего из того, что ему говорили.

— Я не знала… — задумчиво продолжала женщина, — я ничего не знала… Но я слышала голоса.

Она глубоко вздохнула, встряхнула руками, словно прогоняя так некстати нахлынувшие воспоминания, и заговорила вновь:

— Будь благословен Глагол, энергия, рожденная совокуплением Богини и Быка, которая воплотилась в Великой Книге Плоти, где люди — это слова. Из наших деяний соткано повествование. Некоторые из нас — заголовки глав, другие — лишь трудноразличимые запятые. Все необходимы, все взаимосвязаны, все заменимы. Так хочет закон пространства, который повинуется синтаксису сущего.

Влад пожал плечами. Пусть она прекратит нести свою белиберду, пусть скажет наконец, что сейчас произойдет! Словно услышав его, она замолчала на мгновение. Потом вновь заговорила, между тем как барабаны ускорили темп.

— Получается так, — тихо продолжила она, снимая маску, — что именно в этот момент действительно необходимо…

Она приставила лезвие к нежной коже его сонной артерии, а он, потрясенный, вытаращив глаза, смотрел на ее мраморное лицо.