Книга Выслеживая Вьет-конг Личные воспоминания участника программы «Феникс» - Стюарт Херрингтон

реалии неразрывно связаны друг с другом, и свои нападения в сухой сезон 1972 года они предваряли наступлением политическим. Одной из целей такого наступления были народные силы самообороны. Отряды НСС состояли из подростков и стариков и обычно возглавлялись заместителем старосты деревни по безопасности. Их основной задачей было патрулирование деревень в ночное время, что освобождало взводы местного ополчения для прочесывания (проведения патрулирования и засад) на подступах к деревням, а это, в свою очередь, высвобождало лучше вооруженные роты ополчения для борьбы с основными силами противника во внешних районах провинции. Поскольку полковник Тхань не верил, что в случае тотальной атаки коммунистов он может рассчитывать на серьезное подкрепление, его стратегия заключалась в повышении уровня боеспособности рот ополчения региональных сил, и сделать их достаточно сильными, чтобы в случае необходимости вступить в бой с регулярными частями коммунистов.

Однако в том, чтобы повысить уровень задач рот региональных сил, как это сделал полковник Тхань, таилась проблема. Развернув свои ополченские роты впереди, в районах базирования противника, находившихся вдоль реки, полковник оставил наш «тыл», то есть населенные пункты, в опасности. Если бы вражескому подразделению удалось избежать обнаружения ротами ополчения, находясь на своей базе у реки, оно могло бы легко проникнуть в слабо защищенные внутренние районы провинции, где его численность значительно превысила бы численность относительно слабых взводов народного ополчения. Отряды НСС были малоэффективны, поскольку они не могли сравниться ни с одним вражеским подразделением, за исключением, возможно, пары блуждающих партизан. У большинства подростков из народных сил самообороны не было или почти не было желания отправляться на войну. Несмотря на это, коммунисты рассматривали программу НСС как серьезную угрозу возможностям революции получить власть над молодежью Южного Вьетнама и яростно ей сопротивлялись.

В 1972 году на уговоры вьетконговских пропагандистов поддалось тревожное число наших подростков из НСС. Вьетконговцы говорили нашим подросткам, что программа сил самообороны — это «черный заговор» режима Тхьеу с целью превратить их в пушечное мясо. Вьетконговские листовки напоминали им, что освободительные силы снова готовы «нанести решающие удары по продажным марионеткам». Сайгонское правительство «обанкротилось в политическом и в военном отношении», — говорилось в листовках, — и «марионеточные войска» отныне не смогут противостоять революции, когда американцы практически сдались и уехали домой. Положительным доказательством слабости правительства, указывали коммунисты, является необходимость вооружать шестнадцатилетних подростков старинным оружием и требовать, чтобы они встали и сражались против освободительных сил, которые были вооружены современными автоматами АК-47. Вьетконг призывал наших подростков сопротивляться вступлению в PSDF и призывал тех, кто уже был в нем, «вернуться к народу» — невинно звучащий эвфемизм, который означал нечто совершенно иное.

Начиная с января 1972 года, успех усилий Вьетконга по подрыву наших подростков начал проявляться. В уезде Чангбанг распропагандированные подростки одного из подразделения НСС позволили подразделению Вьетконга ночью беспрепятственно войти на их заставу. Затем один из подростков казнил заместителя старосты деревни, после чего вьетконговцы увели все четыре десятка молодых людей с оружием в руках в Камбоджу. Подобные инциденты стали происходить с пугающей частотой, тогда как одной из моих задач стало отслеживание того, сколько бойцов сил самообороны и сколько оружия пропало. В какой-то момент, как я помню, счет приблизился к ста пятидесяти, хотя мы постоянно получали сообщения о том, что каждый инцидент совершался лишь небольшим числом злоумышленников, которые сдали врагу все свое подразделение целиком. События это подтверждали. Практически во всех наших инцидентах с НСС наблюдалась одна и та же картина. Пленных — а большинство из них были именно таковыми — вьетконговцы препровождали в лагеря перевоспитания. После нескольких недель «обучения» тем, кто хотел вернуться домой, разрешалось уехать, а те, кто добровольно шел служить революции, оставались для дальнейшего обучения и последующего назначения в коммунистические подразделения. Из сорока человек, исчезнувших в тот вечер в Чангбанге, все, кроме пяти, вернулись домой в течение месяца без оружия. Тем не менее, число подростков, оставшихся с коммунистами, было зловещим, а коммунисты заявляли, что «всеобщее восстание» народных сил самообороны предвещает крах сайгонского правительства.

*****

После того, как я продлил срок своей служебной командировки в Хаунгиа, полковник Бартлетт попросил меня приехать в Баочай, чтобы служить под его началом в качестве советника по разведке. Я и так тратил все больше и больше времени на выполнение всех этих обязанностей, так что перевод не сильно изменил бы ситуацию — ну кроме места, где я буду спать. Наконец-то я смогу отдохнуть от двух гаубиц, торчавшим за моим окном в Дыкхюэ.

Был час ночи в мои крайние сутки пребывания в Дыкхюэ, когда на наш комплекс начали падать минометные мины. Предсказание Хай Тьета о том, что Дыкхюэ будет атакован, сбылось. Предупрежден — значит вооружен, и моя винтовка и другое снаряжение на случай тревоги были разложены у койки. Я натянул ботинки и потянулся за ранцем, полным гранат. Когда мы бросились к своим бункерам, треск разрывающихся минометных мин дополнился более тяжелым «бумом» подрывных зарядов. Ранцевые заряды! Это означало, что нас атакуют саперы-подрывники. Неподалеку слышалось «воу-банг» вражеских гранат B-40, а также спорадическое стрекотание по крайней мере одного автомата AK-47. С периметра доносился удручающе слабый огонь из M-16. Войска майора Нгиема оказались застигнуты врасплох.

Мы с моим товарищем по бункеру подготовили свой пулемет.50-го калибра. Если враг попытается переправиться через реку к северу от нас, ему придется иметь дело с нами. Если бы он пришел с другой стороны, наше оружие оказалось бы бесполезным, так как его нельзя было бы развернуть. Осветительные ракеты освещали пейзаж как днем, но на нашем участке не было заметно ни одного вьетконговца. В пятидесяти метрах к югу от нас рядом с отделом «Феникса» прогремел мощный взрыв — вражеский подрывник бросил ранцевый заряд и попал прямо на минометную позицию вьетнамцев. От взрыва сдетонировал боезапас орудия, расчет из трех человек погиб.

К этому времени мы уже выплевывали из.50-го калибра длинные очереди трассирующих пуль по противоположному берегу реки. Трассеры прорезали в ночной темноте впечатляющую оранжевую полосу — обнадеживающее зрелище, несмотря на то, что мы не видели ничего, по чему можно было бы стрелять. Отстреляв таким образом несколько сотен патронов, мы были вынуждены прекратить огонь из-за пороховых газов, заполнивших бункер. Я высунул было голову через задний выход, чтобы хлебнуть свежего воздуха, но тут же задохнулся от ядовитых испарений. На мгновение я растерялся, и только когда, пошатываясь, вернулся внутрь, до меня дошло, что мы подверглись газовой атаке. Схватив полевой телефон, я позвонил на командный пункт.

— Газ! — Я задыхался в трубке. — Нас травят газом