Книга Миг страсти - Бьюла Астор

Тут ей на плечо положил руку отец. Дженни обернулась.

– Как ты, милая? – Мистер Гоулсон был гладко выбрит и изысканно одет. Новый костюм и галстук очень шли ему. – Подумать только, твоя выставка, дочка, – гордо произнес он. Да, отец действительно гордился ею. Ведь именно этого Дженни так добивалась всю свою сознательную жизнь.

Дженни с трудом выдавила из себя улыбку.

– Да, папа. Я так волнуюсь. А что будет, если никто не придет?

– Не переживай, дорогая. Сюда придет много людей, чтобы полюбоваться твоими работами. Ты представь, твоя мать снова рассказывает Чарли о том, что она давно знала о твоем таланте и верила в него. Эта выставка лишь начало твоего пути, а его самым важным этапом, я надеюсь, будет рождение малыша, которого ты носишь.

Дженни почувствовала себя страшной лгуньей. Ощущение вины сдавливало ее сердце.

– Папа, ты же знаешь, я всегда мечтала о том, чтобы вы мной гордились. И делала все для этого. Мне хотелось прославить фамилию Гоулсон.

Реакция отца удивила Дженни до глубины души.

– Боже, дорогая, – начал он, – если бы я только знал, что ты так переживаешь из-за этого. Нам не надо никакой славы. Мы с мамой всегда гордились тобой и будем гордиться, даже если ни один человек не переступит порог этой выставки. Просто будь собой, этого вполне достаточно. Ты особенный и очень хороший человек. Мы любим тебя, дорогая.

Дженни поняла, что не сможет удержаться и заплачет. К горлу подкатил комок, и все как-то затуманилось. Первый раз в жизни отец сказал, что он ее любит. Она не могла произнести ни слова. Счастье переполняло ее.

– Прошу внимания, – громко произнес мистер Киббел, хлопая в ладоши, чтобы все повернулись к нему. – Надеюсь, все на месте? – Он обвел взглядом помещение. – Отлично. Сейчас почти два часа, так что мы скоро начнем. А где моя прекрасная художница? Вот ты где, Дженни. Подойди ко мне, дорогая.

Сделав глубокий вдох, мисс Гоулсон усилием воли заставила двигаться свои онемевшие ноги. Медленно она подошла к маленькому полному человеку в элегантном костюме.

– Сегодня, – начал мистер Киббел, обращаясь к присутствующим в зале, – я имею честь открыть дорогу этой молодой, но очень талантливой художнице. Я предрекаю, что она приобретет широкую известность, и ее имя войдет в историю искусств. Тогда-то я и вспомню о заслуженных процентах, забыв при этом, что привел эту звезду ко мне мой старый друг – Питер Стивенсон.

Дженни увидела, что Питер помахал в ответ на слова мистера Киббела. Она улыбнулась ему, однако он наградил ее холодным взглядом. Дженни стала кусать нижнюю губу. Больше всего на свете сейчас ей хотелось подбежать к нему и просить, чтобы он навсегда забыл ее слова. Ее сердце было разбито.

– Вдохните поглубже, – продолжал мистер Киббел, показывая своему служащему, что пора открыть двери, – и… вперед к успеху!

И это действительно был успех. Ошеломительный успех! Питер никогда не видел ничего подобного. Люди покупали все, что попадалось им на глаза. Было даже несколько схваток между покупателями, которым нравились одни и те же картины. Даже был устроен импровизированный аукцион. Два часа спустя практически на каждой картине висел значок «Продано». Мать Дженни была в гуще событий, рассказывая толпе людей биографию своей старшей дочери. В это время отец Дженни брал заказы на будущие работы художницы, рассказывая, что у них весь дом завешан холстами Дженни.

Невероятно, но на улице все еще стояла длинная очередь людей, которые хотели попасть внутрь и посмотреть, из-за чего стоял такой шум-гам. На обочине были припаркованы две машины ведущих телекомпаний, и скорее всего в новостях шла прямая трансляция с места событий. Журналисты из трех различных газет пытались ухватить Дженни, чтобы взять у нее интервью. Питер не был сильно удивлен тем, что происходило. Мистер Киббел был прекрасным организатором. Он знал, как, когда и где давать рекламу. Тем более половина жителей города были его должниками. Киббел был щедрым и добрым человеком, но всегда при этом получал то, что хотел.

Сначала Питер держался рядом с Дженни, помогая отвечать на вопросы публики. Однако потом поклонники таланта окружили ее таким плотным кольцом, что он не смог туда пробраться. Поэтому сейчас мистер Стивенсон стоял в стороне и наблюдал за происходящим. Бедняжка, наверное, она совершенно вымоталась, подумал он. Вскоре Питер уже был зажат толпой в угол. Никто и не вспоминал о нем. А он не мог поверить, что этот день когда-нибудь закончится. Чарли стоял радом. Выражение его лица было крайне озадаченным.

– Босс, похоже, мы кого-то недооценили?

– Да, Чарли. Ты же видишь, у нее большой успех.

– Значит, она действительно хороший художник, а?

Питер кивнул.

– Похоже, что так. Если, конечно, все эти люди не страдают плохим вкусом или не на наркотиках.

– А что, такое может быть?

– Ты о наркотиках?

– Нет, о плохом вкусе.

– Вряд ли. Народ посещает выставки, имеет возможность сравнивать одно с другим. Теперь мне кажется, что лично мой вкус подходит только для оформления туалета, – заключил Питер, потягивая шампанское.

– Честно говоря, босс, – продолжил Чарли, наклоняясь к Питеру, – я был с вами солидарен. Ее картины показались мне ужасными.

– Тем не менее здесь мы в меньшинстве. Если честно, то я был готов скупить все ее работы или уговорить знакомых, чтобы они их приобрели. Я был готов пойти на все, лишь бы спасти Дженни от унижения.

– Но вы не сделали этого, правда? – настороженно спросил Чарли.

– Нет. Это не подстроено. И вряд ли, черт возьми, на всем белом свете у меня найдется столько знакомых. Это, Чарли, честно заработанный успех.

– Я рад, босс, – с облегчением произнес Чарли. – Ваше сердце подсказывало правильное направление, но я рад, что вам не пришлось прикладывать руку ко всему этому. Мисс Дженни умна и очень скоро догадалась бы о ваших проделках. А потом бы возненавидела вас за ненужное вмешательство.

– Согласен, – вздохнул Питер.

Мистер Стивенсон и Чарли еще некоторое время молча наблюдали за происходящим в зале.

Стоило Питеру поставить пустой бокал из-под шампанского на столик, как телохранитель с отчаянием в голосе спросил:

– Босс, вы же не дадите ей уйти?

Питеру пришлось отвернуться, чтобы не показать Чарли, как он разволновался.

– Чарли, я не знаю, как ее удержать, – произнес он, стараясь говорить ровно. – Я сделал все, что мог. Но она по-прежнему проявляет полную независимость.

– Да, но это было до выставки. Теперь с ней известность и, естественно, вот-вот потекут денежки. Вполне возможно, что она уже передумала.

Но Питер только вздохнул.

– Забудь, Чарли. Все закончилось. Мы с ней уже попрощались. Я предложил ей остаться, но она не хочет. Утверждает, что должна уехать.