Книга Сын за отца отвечает - Александр Анатольевич Пересвет

занимаюсь.

Витька, прикинь, миллионером стал! Настоящим, с домом на Рублёвке. Бизнес у него. И он там акула та ещё. Помнишь, был такой банкир Владимирский? Хотя да, зачем тебе. Ты ж тогда лейтенантил, кажись? В пятом году? Ладно, старший, неважно.

В общем, захотел тот банкир Витьку бизнеса лишить. А попал в итоге на цугундер. На самом деле: едва от зоны ушёл. По ходу дела бандиты у Витьки жену похитили. Так он сам их разыскал и на задержание пошёл. Одного по ходу дела ногами так пробил, что хребет ему сломал. Вот лично, личными своими ногами. СОБР аж прифигел! А тот бандит потом кони двинул.

Шеф улыбнулся светло, чуть ли не с гордостью.

— А Максимка затихарился совсем. Встречались мы… Знаешь, будто не от мира сего. Вот как священник какой. Только гражданский. В школу устроился, детишек рисовать учит. Смерть федаина того своего всё вспоминает. Избыть, говорит, её хочу…

Тихон замолчал. Трудно замолчал.

Алексей тоже молчал. Просто не видел, что сказать.

Наконец Ященко снова заговорил:

— Я к чему тебе всё это рассказал? Не к тому, что у каждого свой труп на закорках лежит. Или лежать будет. А у кого нет его — тот счастливый человек. Я к тому, что страшен тот человек, кто тяжести этого трупа на себе не чувствует. Боюсь таких.

Снова пауза. Наконец Ященко проговорил:

— У нас в «Антее» таких нет. А потому нет у нас и криминала…

И опять пауза.

— Есть, — прокашлявшись, сказал Алексей. — Я не чувствую…

— В смысле? — не понял Тихон. — На тебе есть труп?

— И не один. Тогда, в Шатое, я настрелял не знаю скольких. И в Цхинвале палил от души, а те — падали. Так что…

Шеф хмыкнул:

— Так это же другое дело!

Взглянул как-то испытующе:

— Вот скажи… Они к тебе приходят? Эти твои покойнички? По ночам, скажем, во сне…

Алексей подумал.

— Нет, не было. Сам удивлялся…

— Вот именно, — чуть назидательно, будто школьный учитель, протянул Ященко. — И не явятся. Потому как там ты не в людей стрелял!

— Как это? — изумлённо воззрился на него Алексей. — А в кого же?

— А стрелял ты, друг дорогой, в оружие! — воскликнул Ященко. — Которое стреляло по тебе! Вы там все не люди были… не человеки. Тебя бы завалили… прости… и ты бы ни к кому не являлся. Не знаю, как это происходит там, — он ткнул большим пальцем вверх и куда-то за спину, словно указал на большое начальство. — Но когда люди в бою друг друга гасят, то они как бы и не люди уже. Взял оружие в руки, приготовился стрелять — всё, ты уже не личность под Богом, а боевой комплекс. Вроде робота.

Алексей об этом в своё время думал. После Шатоя. Тогда ведь в самом деле он не в людей палил. Или, вернее, тех, в кого палил, не людьми видел. И именно, да-да, чем-то иным. Слова такого нет… Видел, как где-то вычитал: «иным, несущим смерть».

И в Цхинвале тогда… Когда грузинские танки останавливали, не о людях же внутри думали. Именно о танках как об устройствах, несущих смерть. И если ты его не зажжёшь, это устройство, смерть будет тебе.

А какая принципиальная разница, чем он тебе смерть несёт, тот человек, — танковым зарядом или же кусочком металла, вылетающим из автомата?

Человек тут действительно только приставка к смерти. Получается, что берёшь в руки оружие — отчеловечиваешься, что ли… Исчеловечиваешься… Истончаешь в себе человека. И тебя это касается, и твоих бойцов. Тогда, в бою, формируя из них тройки — гранатомётчик и два автоматчика в прикрытие, — он ведь в них, честно если, не людей видел. Опять-таки — вооружённые функции. Которые нужно уберечь от гибели не как живых тёплых существ, а как боевые единицы, нужные для выполнения боевой задачи!

«Иное, несущее смерть».

Получается, что мы, поднимая оружие, — неважно, со справедливыми целями или нет, — выносимся тем самым за скобки человечества?

Не означает ли это также, что мы выносимся и за скобки Бога?

Алексею невольно захотелось перекреститься. Хорошо, что не был он особо воцерковлённым, а то с такими мыслями… В толстовцы только идти. Или сразу в монахи…

— Кстати, писали об этом: уже не за горами время, когда именно роботы будут в роли солдат, — помолчав, словно ожидая, чтобы Алексей вникнул, продолжил Ященко. — Гуманизм настанет, мало не покажется…

«Тихон-то, кстати, истовый православный, — подумалось Алексею. — Каково ему-то тяжесть своих мёртвых нести?»

Ященко потянулся.

— Ладно, заболтались мы. Пора бы ещё принять горяченького парку, да с можжевельничком, — проговорил он выздоровевшим, даже чуть со смешинкой голосом. — Это ты, Лёха, молодой ещё, оттого глупостями себе развлекаться позволяешь. Настоящий труп — это когда… По ошибке или по необходимости, но когда он человеком перед смертью предстанет, а не устройством для нажатия курка. — Лицо его затвердело. — Вот я и говорю тебе, Лёша. Претендовать-то ты можешь. Доказал. Но дела у нас бывают такие, что гарантировать тебе отсутствие трупа на плечах я не могу. Вот и решай сам, нужен ли тебе такой криминал или нет.

И глаза его были на сей раз не стальные. Дождевыми тучами были глаза…

Глава 7

Настя встретила его не сильно приветливо:

— Что опять стряслось? Только собралась отдохнуть денёк, а тут начальник звонит, орёт как подорванный, требует срочно досье ему на Бледнова собрать. Не дождался конца работы, снова звонит, кричит, чтобы уже присылала что есть, потому что он срочно в Москву улетает. Потом ещё звонит, опять орёт, велит тебя на ночь разместить. Приказывает!

Вы там что, Новый год не допраздновали? Или кого пристрелили на радостях, а теперь от подвала прячетесь? Так имей в виду — мне с вами не по пути!

— А ты что, ничего не знаешь? — удивился Алексей, ставя звякнувший пакет на пол. По дороге он завернул в магазин, где купил коньячка, хорошего вина для Насти, конфет, нарезки. Не пьянства ради, как говорится, просто нынешний долгий день уже прямо в ногах валялся, требуя загасить его соточкой коньячка. Или двумя.

— А что я должна знать? — пожала плечами Настя. — Я же его сегодня и не видела. Я вообще спала, как Злой твой ушёл, — она со значением, хоть и мельком, бросила взгляд прямо в глаза Алексею. — А тут крик, суета, всё пропало, клиент… хм, приезжает…

Да, сурово у них там, в гэбухе поставлено. Ближайший сотрудник не знает о таких делах, что случились сегодня! Впрочем, у Ященко было