Книга Предатель выбирает один раз - Саша Фишер

Я попросила герра Блазе соорудить мне чего-нибудь на ночь, и он, во всю широту своей души вручил мне целый сверток всякой снеди.

— О, да, — Шпатц уже увереннее подошел к своей кровати, передвинул стоящий возле нее стул к столу и устроился напротив Лисбет. — Я действительно понял, что голоден. И еще, спасибо, фройляйн Лисбет!

— Не стоит благодарности, герр Шпатц, — Лисбет улыбнулась, на щеках появились ямочки. — На самом деле, как вы понимаете, все довольно плохо. То есть, хорошо, что вы в сознании, но плохо, что мы понятия не имеем, что именно с вами было, и может ли это повториться. В местном лесу шныряет уродливый виссен, скорее всего, не один. А местные жители объединены в какую-то секту с неясными целями. И еще мы ведем войну на два фронта, и, судя по недомолвках в новостях, не так успешно, как рассчитывали. Так что... Вы уже знаете про Билегебен?

— Что с Билегебеном? — Шпатц раскрыл бумажный пакет и принялся изучать его содержимое.

— Ах да, это сообщение по радио было вчера днем, вы не могли его слышать... — Лисбет опустила глаза. — Сеймсвилльцы закрепились неподалеку и захватили флюгплац. Налет флюг-фогелей разбомбил люфтшиффбау. И фогели продолжают бомбить город с периодичностью раз в несколько часов.

— Оу... — Шпатц взял первый попавшийся пирожок и надкусил его. Уже даже не потому, что хотелось есть, а просто не знал, что ответить.

— И это было в официальных новостях, что там на самом деле происходит, сложно сказать, — Лисбет вздохнула. — А это значит, что в свою лабораторию мы сможем вернуться нескоро.

Крамм задумчиво мешал чай ложечкой. Шпатц бездумно листал свой блокнот, пробегая глазами по старым записям. Новость про Билегебен пока еще не очень укладывалась в его голове. Здесь, в тишине крохотного городка на краю могучего леса очень сложно было себе представить, что улицы, по которым ты недавно ходил, разворочены взрывами, а люфтшиффбау, где случилось даже поработать, больше не существует.

— В любом случае, это ничего не меняет, — произнес Шпатц, ни к кому не обращаясь и пододвинул к себе тарелку с десертом, от которого, ради разнообразия, решил в этот раз не отказываться. Блазе сегодня вел себя на удивление незаметно. Не суетился вокруг, предлагая попробовать очередное новое творение его кулинарно одаренной супруги, не переставлял тарелки с места на место, а просто тихо сидел за стойкой, появляясь, только если кто-то из гостей его звал.

Дверь открылась, на пороге появился Ледебур, за плечом которого маячила его верная и бессменная Лисбет. Лицо доктора не выражало никаких эмоций. Он присоединился к Крамму и Шпатцу за столом, налил себе почти остывшего чая из чайника сделал глоток.

— Наш пациент умер, — тихо сказала Лисбет, наклонившись над столом.

— Точнее, его убили сегодня ночью, — холодно добавил Ледебур.

— Местный доктор настаивал, что он умер от последствий ранения, но это чушь, — Лисбет придвинула стул поближе к Шпатцу. — Скорее всего, его задушили подушкой. На шее нет следов удавки, но остальные признаки указывают на смерть от механической асфиксии.

— Я как раз хотел спросить, когда я могу с ним побеседовать... — Шпатц отодвинул от себя тарелку с недоеденным десертом и встал. Не судьба, видимо, ему стать сладкоежкой. — Надо поговорить с управляющим. Герр Крамм?

— Хотите, чтобы я пошел с вами? — Крамм с готовностью поднялся.

— Герр пакт Ледебур, — Шпатц повернулся к доктору. — Как видите, я не могу быть уверен в вашей безопасности... Может быть, будет лучше, если вы переместитесь на флюгплац? Думаю, герр пакт Вользе будет не против...

— Не думаю, что это хорошая идея, — меланхолично проговорил Ледебур. — Но я обдумаю это предложение.

— Не волнуйтесь, герр Шпатц, мы сумеем о себе позаботиться, — Лисбет мило улыбнулась.

Шпатц остановился на крыльце, посмотрел в сторону особняка управляющего, а потом решительно свернул к дому доктора. Во-первых, он был ближе, во-вторых — хотелось самому поговорить с Хохбергом и осмотреть место происшествия. Крамм не стал задавать вопросов и просто последовал за ним.

Голос доктора они услышали еще с порога.

— ...как я и предупреждал, — Хохберг говорил громко и без тени сомнений. — Я вообще удивлен, что он протянул столько времени.

— Хорошо, герр Хохберг, тогда я сообщу грустную весть его брату, — второй голос принадлежал Ульфбрауну.

— Я уже отправил к нему свою дочь, думаю, скоро он явится сюда сам... — доктор повернул голову и увидел стоящего в дверях Шпатца. Лицо его скривилось, но он быстро справился с собой. — Вам нужна какая-то помощь, герр штамм Фогельзанг.

— Я хотел бы осмотреть тело и комнату, где произошло убийство, — сказал Шпатц.

— Убийство? Но ведь доктор сказал... — управляющий нахмурился.

— Словам своего эксперта я доверяю больше, — Шпатц бесцеремонно похлопал управляющего по плечу. — Герр Хохберг, зачем вы покрываете убийцу?

— Это неслыханно! — лицо доктора покраснело. — Вы меня обвиняете в сговоре?

— Пока только подозреваю, герр Хохберг, — Шпатц взял со стола рабочий журнал доктора, пролистал и вздохнул. — Герр Крамм, скажите, вы понимаете письменную речь докторов?

— Что вы себе позволя... — руки Хохберга задрожали, он начал подниматься, но Шпатц легонько толкнул его назад.

— Вы удивитесь, герр Хохберг, как много на самом деле я имею право себе позволить, — легкомысленно сказал он. — Так что давайте начнем с честных ответов. Кто обнаружил, что герр Оглобля умер?

— Моя дочь, — буркнул доктор, скрестив руки на груди. — Когда утром совершала обход.

— Это нормально в вашей практике, что никто не следил за тяжело раненным пациентом всю ночь? — Шпатц посмотрел на свободный стул у стены, но садиться не стал. — Впрочем, можете не отвечать. И что произошло дальше?

— Я немедленно поспешил к нему в комнату, — сказал Хохберг, все еще сохраняя выражение оскорбленной невинности на лице. — И констатировал, что пациент действительно умер. Никаких ран на его теле более не было, так что я сделал вывод, что смерть наступила от естественных причин.

— Естественных? — Шпатц приподнял бровь.

— Вы придираетесь к словам, — губы доктора сжались в узкую полоску. — Естественных для его состояния. Как я уже говорил, я вообще удивлен, что он прожил так долго.

— А