Книга Право на меч - А. Л. Легат

кивнул. Амил затравленно оглянулся и помахал нам рукой, как смущенная деревенская баба.

Лысый старик, который сидел без дела, зашамкал:

– Еш-ше один лишка? Одни бабы, дети да дихари…

Глаза у него постоянно были навыкате, словно он гневался на само мироздание. Похоже, ему многое позволяли. Опытные люди с колчаном стрел и боевым луком часто имеют большие привилегии.

Или мне так показалось.

– Захлопнись, Бун! – рявкнула совсем по-мужски коротко стриженая женщина. Со спины я спутал ее с подростком. – Нам любые руки сгодятся. Лишь бы умели ими работать, а не только наяривать.

Она сделала непристойный жест закрытой ладонью у паха, будто мы в бордель заглянули.

– Я, между прочим, отменно чищу овощи, – вклинился Рут. Я с сомнением на него покосился.

– Потом помилуетесь. – Капрал был на удивление мягок. – Это, как видите, наша гордость – Руш. Во всем хороша…

– Особенно с ножами, – добавила воснийка и выразительно посмотрела на старика, положив ладонь ближе к рукояти на поясе.

Она могла бы стать первой красавицей в воснийском селе, если бы не шрамы на лице и не короткая стрижка. Мы встретились взглядами. Знакомство проходило как нельзя лучше. Я уверился: в эту же ночь на мне планируют что-то вырезать ножом. Такой штучке бы точно нашлось место в рядах Симона. Я отвел глаза.

– Ясыкастая больно, – еле слышно заметил Бун, совсем позабыв вражду с моим краем.

Лодыри, мрачные приживалы, бандитка, молочный юнец, брюзжащий старик и начальство, способное перепить Рута. Блеск.

Капрал ткнул пальцем в последнего незнакомца:

– А вон тот – молчун Керех.

Низкий и коренастый восниец с шестопером что-то промычал:

– Хм.

Он не поднимал взгляда от земли. Очень доброго, почти детского взгляда. От столь пристального внимания Керех присел на борт телеги, вытер пот со лба и стал шарить по карманам.

Казалось, никто из шайки не представлял, сколь плохи наши дела. В раскладе финки нас бы назвали самой паршивой картой – «двойка из села».

– Приятно познакомиться, – слукавил я.

Вот куда я привел нас с Рутом. Крепко сбитый отряд. По крайней мере в том, что касалось их нелепого вида.

И тут же про нас все забыли. Керех заиграл на свирели, а Амил спрятал последнюю игральную кость, явно полагая, что его никто не заметил.

Еще один цирк.

– Ну так, коли все в сборе, озвучу приказ. Перед нами стоит важнейшая задача. – Капрал прикрыл рот кулаком, спустив лишний воздух из желудка. Свирель затихла. – А именно…

Это я и так себе отлично представлял. Война везде одна, не так ли?

– …заботиться о припасах второго Восхода, снабжать войско и всячески способствовать евойному успеху…

Я сделал шаг назад и спросил:

– Припасах?..

Пока я соображал, троица братьев принялась запрягать Карего в повозку. За ее бортиком я увидел черенки от лопат, ящики с гвоздями, свертки шкур.

– Путь предстоит долгий, а работенка у нас пыльная, – запугивал капрал Гвон. – До Волока больше недели ходу. Все, что за городом, – земли мятежные, и всяк там ходит без спросу, от разбойников до проклятущих Долов. Спасу нет!

Рут посмотрел на меня и покачал головой. Я вспомнил, что обещался молчать. В этом же могильном молчании я дождался конца нелепой речи. Затем вытащил все ценное из седельных сумок уже не совсем моего скакуна и зашагал прочь.

Рут последовал за мной. Когда чертова свирель притихла вдали, я чуть не схватился за голову.

– Снабжение?!

Тепленькое местечко, которое нам обещал сержант в казарме. Мне, профессиональному военному в пятом колене. Ученику Зантира Саманьи…

– Свезло так свезло, – воодушевился Рут по неясным мне причинам.

Я споткнулся о гнилую доску, которую кто-то любезно сбросил в поле.

– Бардак! Повелители мешков с зерном, чернь с лопатами!

– Вот неправда, мы их еще и охранять будем, лопаты эти, – пожал плечами Рут. – Ты не пыхти, снабженцы орденами обрастают – мама не горюй! А все почему? – Меня ткнули локтем в бок. – Ибо на хер никому не сдались. Вот и целехонькие ходят, милое дело! При руках-ногах, поди плохо?

Я хотел выматериться, но просто махнул рукой. Подвиги, честная слава.

– Коня моего захотели, ворье…

Рут обогнал меня, встал впереди.

– Ты бы радовался, вот что я скажу. Обещал молчать, и что же? Иной капрал тебя и вздернуть мог за такую дерзость.

– Повешеньем мне угрожали только женщины.

– Грядут большие перемены, дружище. – Я снова увидел его щербатый зуб. – Ты ведь этого хотел, так? Самостоятельности.

Я посмотрел на грязный шатер Восходов у стены, где готовили еще один лагерь. Теперь-то хорошо видно стало, что в поход снарядили не более двух сотен человек. И кавалерии при таком раскладе лучше не ждать.

Как и кого собрался бить этот умник из семейства Годари? Мятежных крестьян по селам? Со всем этим цирком я и вовсе забыл про сломанный меч.

– Ладно, черт с ним. Нужно успеть перековать керчетту, пока мы не собрали всех пьяниц и бандитов под флаг.

– Лишнее. Думаю, люди Варда будут очень рады встретить тебя в кузне. На выдаче. Я бы на их месте…

– Дьявол! Да что мне теперь, с одним мечом воевать?

– Лучше с одним мечом, чем без головы.

Рут быстро привыкал к любым передрягам. Возможно, все дело во фляге, к которой он присосался уже в девятый раз.

А может, он снова оказался прав. В войне против крестьян мне не нужен и один меч – хватит простой лопаты. Я покачал головой.

– Готов поспорить, что этот день не мог обернуться хуже…

– Кто знает? Все случается, как оно случается. А мы разгребаем то, что выпало на нашу долю. Чего еще остается? – Рут чуть отвернулся. – Так говорила моя матушка. Пресвятая женщина.

За все годы, что мы пили и я слушал болтовню Рута, я и впрямь приучился считать его матушку святой. И, как с каждым святым, решительно не интересовался ее жизнью. Даже из вежливости не спросил. Лучший на свете друг, что тут скажешь? Я решил исправиться:

– Слушай, Рут, ты ни разу не обмолвился, а я не спросил. – Рут явно не держал на меня обиды. – Что с ней случилось?

Мы остановились на холме, с которого хорошо виднелась граница войска. Приятель молчал добрую минуту, и я уж решил, что зря полез.

Рут снова отпил из фляги, оглянулся на палатки и телеги Восходов. Кивнул на широкий стяг за строем пехоты и коротко ответил:

– Война.

Через несколько дней пути от Оксола

Привал второго Восхода

Я оставил семью, переплыл четверть мира. Все ради того, чтобы найти свой дом, не так ли?