Книга Степан. Повесть о сыне Неба и его друге Димке Михайлове - Георгий Шевяков

к реке, скинул рубашку и штаны и бросился в еще холодную июньскую воду Белой.

Потом он, дрожа, вытирался, настроил удочку, прошелся с нею пару раз вдоль берега, ничего не поймал и с увлечением принялся собирать спиннинг, который прежде видел только в кино, да на картинках. С ним ему тоже не повезло. Не со спиннингом — его он после нескольких попыток собрал правильно — не повезло с забросом блесны. Учеба на берегу закончилась тем, что он оставил на ветках плакучей ивы и в ближайших кустах не меньше четырех блесен, а обретение навыков на воде — к исчезновению распуганной рыбы в месте предполагаемой ловли на ближайшие по крайней мере два часа. Заскучав, он уселся на песке, поджав руками колени, тоскливо оглядывался по сторонам и подумывал, не позвать ли Степана, однако новое зрелище вскоре привлекло его внимание.

Невдалеке, около заброшенного, наполовину заиленного парома, что ржавел на месте старой переправы и откуда он недавно пробовал ловить рыбу на поплавковую удочку, причалила к берегу лодка, и три дюжих мужика стали выносить из нее сети и наполненные доверху мешки. Один из них вскоре ушел по дороге в деревню, а остальные оперлись на край лодки и закурили. На всякий случай благодушно улыбаясь, ведь никогда не знаешь, чего ждать от взрослых, Димка подошел поближе, поздоровался и с любопытством глянул в приоткрытый мешок — огромные с полметра стерляди, еще распахивая рты, лежали кучно в тесноте и глаза их прощались с белым светом, от которого они прятались всю свою жизнь. Шесть полных мешков насчитал на берегу Димка, молча глянул на огромные неводы с тяжелыми грузами, чтобы волочиться по дну и загребать донную рыбу, и, не выдержав, спросил.

— Зачем вам столько? Ведь она пропадет.

— Не успеет, — медлительно ответил один из мужиков. До холодильника не запахнет, а там… и он беспечно махнул рукой.

— Это же браконьерство. Стерлядь нельзя ловить.

— У нас парень от «льзя» только животы сведет. Да и вообще, шел бы ты отсюда, пока по шее не получил.

Обиделся Димка. «Но, но, попробуй по шее, у меня знаешь какой брат. Он вас всех одной левой уложит».

— Сказано мотай отсюда, значит мотай, — угрожающе и хрипло ввязался в разговор второй мужик. — Ни на какого брата не посмотрим», — и он, откинув руку назад в лодку, вытащил оттуда ружье с коротким стволом.

В какое-то мгновение Димка вздрогнул, мелькнуло в голове слово «обрез», но память о недавних событиях, когда сотни стволов автоматов оказались бесполезными, вызвал на его лице ухмылку.

— Не пугай мужик — вполне по-взрослому произнес он, Ворон можешь пугать своим пугачом.

— Ах ты, щенок — распрямился браконьер и сделал шаг к мальчишке, но Димка, не желая ни словесной перепалки, ни какого-нибудь инцидента, в котором Степан непременно пришел бы к нему на помощь, отпрыгнул назад.

— Ладно, ладно, дядя. Посмотрим еще, кто кого, — и, не спуская глаз с рыбаков, ушел от них от греха подальше.

Усевшись неподалеку на берегу, он стал бросать в воду камешки, считая, сколько раз они подпрыгнут на волнах. Искося посматривал он в сторону обидчиков. Там шла спорая работа. Мужчина, что уходил в сторону деревни, приехал на Газелке, и сейчас все втроем они грузили мешки и неводы в машину.

За этим занятием его и застал Степан. Как и вчера, он появился с мешком в руках, но в отличие от прошлого раза не спешил вытряхивать его содержимое к Димкиным ногам. Напротив, он уселся около костра, попил еще теплый чай вприкуску с конфетами и сухарями, время от времени загадочно и с каким-то веселым блеском в глазах посматривал на Димку. Прихлебывая чай с ним за компанию, Димка выдерживал характер, и хотя все внутри него кипело от любопытства — судя по всему новости, которые Степан принес на этот раз, не несли за собой ничего угрожающего, потому и любопытство его не было тревожным, — молчал как брянский партизан на допросе у фашистов.

Степан не выдержал первым. Нахмурившись, дабы придать лицу выражение серьезности и задумчивости, он с торжественной значимостью заговорил.

— Нас начинают искать, Спиноза. Машину я увел в другую сторону, к Деме. Сейчас рыщут там по окрестностям. Ничего не найдут и поиск естественно расширят. Это обстоятельство номер один. Обстоятельство номер два — это отсутствие денег. Мы без них обойтись сможем, но сестра Юрия, Ксения Александровна…? Мы завтра повезем к ней тело брата — здесь напускная важность слетела с лица Степана, и оно стало естественным и печальным, и кисти его рук повисли, выражая скорбь, — Ей будет очень больно: она остается одна именно в ту минуту, когда жизнь улыбнулась ей. Ей будет легче, если с того света брат передаст ей подарок. Она так радовалась этим зелененьким бумажкам. Они для нее много значат. С ними она почувствовала себя свободной, а человеку это очень важно. Я хочу укрепить ее уверенность в себе.

Осталось объединить эти две задачи — скрыть наше местопребывание и достать деньги. — Продолжил он, прихлебывая чай. — То есть достать их там и таким образом, чтобы отвлечь внимание противника от того, где мы на самом деле. — Словно бы извиняясь за свою ученость он взглянул виновато на Димку — Я за эти две ночи прочитал массу книг по военным хитростям. Мы облапошим своих врагов, как цыплят. Ты согласен помочь мне? Я гарантирую, что с тебя ни один волосок не упадет, поверь мне.

— А что я должен делать?

— Что ты должен делать? — как бы про себя проговорил Степан. — Это очень интересный и в настоящее время самый важный вопрос. Чтобы ты не делал, брателло, как ни горько тебе это слышать, но тебя всегда узнают, и все начнется сначала. Потому что только через тебя они могут выйти на меня — это знаем и мы с тобой, и наши враги. Но в этой фразе «что бы ты не делал, тебя обязательно узнают…» — по моему я логично выражаюсь?

— Чересчур. Ты затеваешь какую — то гадость.

— Неважно. Так вот в этой фразе главное не «делал», а «узнают». А узнать тебя могут только по твоему внешнему виду. Есть только один выход. Может быть он и неприятен тебе, но он единственный. Ты должен стать девчонкой.

— Ты сбрендил! — только и смог утверждающе воскликнуть Димка, вскочив на ноги, — Это даже не шутка, что ты бормочешь. Одевайся сам тетенькой, дяденькой, тигром, медведем, кем хочешь, я девчонкой никогда не буду.

— Речь идет не о том, чтобы