Книга Лабиринт Принца Пустоты - Ольга Дмитриевна Силаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прошуршал песок, и Лара поднялась на ноги, гибкая и стройная. Сейчас она и Дир стояли друг напротив друга, и Таиссу ударило мыслью, что сейчас Лара смотрела на Дира по-другому. Не как на идеального Светлого, которого она хотела получить в отцы для своих будущих детей. Не как на юношу, которого любила всё своё детство. И не как на бывшего главу Совета, чьи приказы она обязана была выполнять.
Лара смотрела на Дира как на равного. И сейчас, когда у неё был меч и знания, которых у Дира не было, а её сердце было свободно, они и впрямь были равны. Ни у Дира, ни у Александра не было власти над ней.
Вот только двадцать лет, проведённые рядом с Александром, никуда не делись. И жёсткие методы Александра, усвоенные Ларой с раннего детства, – тоже.
– Ты хочешь вернуться к сыну, – произнесла Лара. – Я хочу, чтобы Светлые победили. Мы желаем одного и того же, Дир.
Таисса с тревогой взглянула на Дира. Если он согласится…
– Ты серьёзно хочешь послушать Лару и использовать ракеты? – быстро спросила Таисса. – Дир, ты же их видел, ты ощущал, что это за оружие, ты сам сказал, что они предназначены для массового убийства! Даже для шантажа их использовать нельзя! Думаешь, мы выберемся со дна сферы, с такими-то мыслями?
– Вы никогда отсюда не выберетесь, пока ты остаёшься трусихой, – презрительно бросила Лара.
Не глядя на Таиссу, Лара протянула Диру руку.
– Хочешь знать, что сейчас происходит с Советом и Светлыми? – прямо спросила она. – Каждая минута здесь – это полчаса там. Мы уже болтаем полдня.
Дир помедлил. А потом его рука легла в ладонь Лары.
– Хорошо, – произнёс он. – Я не соглашаюсь на твою мысль использовать ракеты, по крайней мере пока. Но нам нужно поговорить.
Лара поморщилась.
– Согласишься, когда поймёшь, что другого выбора нет. Идём.
Глава 12
Таисса беспомощно смотрела, как Дир и Лара рука об руку удаляются за гребень. Окликать Дира было бессмысленно: Таиссе не меньше него хотелось узнать, что произошло дома за эти недели и месяцы. Если не в мире, то хотя бы в Совете.
Там, дома, стрелки часов крутились со сверхъестественной скоростью. Минутная стрелка летела по кругу, часы сменялись сутками, пока Таисса сидела на чёрном песке. Смотрел ли её отец на часы сейчас, в эту самую секунду? Думал ли о ней?
Нужна ли была ему её помощь?
«Даже если и так, – зазвучал в голове Таиссы насмешливый голос Лары, – как бы ты помогла им отсюда? Никакой логики, одна наивность».
Но пока Страж существовал и охотился за Тьеном, под ударом были все её близкие. И неизвестно, какой вред принесут новые воронки, рассылаемые незримыми механизмами сферы или волей Принца Пустоты.
Принц Пустоты. Вернон. Бывший Вернон. Как он мог говорить об опасностях абсолютной власти, когда сам пренебрегал любыми ограничениями? Одно дело – сражаться с Майлзом на равных или держать опасного пленника в стазисе саркофага, и совсем другое – то, как Принц Пустоты поступил с Элен. Перед ним без сознания лежала раненая беспомощная женщина, лишённая способностей. Она не могла сопротивляться, не могла нанести кому-либо вред: она умирала. И бывший Вернон Лютер…
…захотел отсечь ей голову.
Таисса опустилась на песок, вытянула ноги и бесцельно просеяла пригоршню кристалликов в руке. В груди было слишком тяжело, чтобы дышать или думать.
Но она обязана думать. Обязана осознать, что…
Таисса зажмурилась. Ей вдруг показалось, что она вот-вот поймёт что-то очень важное не только о Верноне, но и о себе и о следующем шаге, который нужно сделать. Светлом шаге. Жертвенном шаге.
Цена знания. Цена незнания.
– Мне кажется, я уже знаю, – произнесла Таисса. – Вот только я не хочу об этом думать.
Едва сознавая, что делает, Таисса опустилась спиной на песок. Над головой причудливо переплетался лес из серых кораллов, по которым пробегали металлические отблески, и Таиссе почудилось, что вверху вот-вот проглянет солнце.
Но солнца здесь не было. Разве что…
Разве что солнце, которое она принесла с собой. Воспоминание о нём.
«Знаешь, о чём они говорят чаще всего, Пирс? О солнце».
– Надежда, – произнесла Таисса вслух. – Надежда на справедливость. На лучший мир. На… лучшего Стража?
«Я согласился стать Стражем, потому что иначе это была бы ты».
Настало время решать. Хватит зажмуриваться, отстраняться и ждать, пока Лара и Дир примут решение за неё. Время проговорить то, что она осознала.
– Вернона больше нет, – вырвалось у Таиссы.
Вот что билось в её висках каждую минуту. Вот что её собственное подсознание пыталось ей сказать. Вернон изменился. Не в том смысле, что прежний Вернон Лютер любил Таиссу Пирс и никогда не сшиб бы её пинком в пропасть. А в том, что прежний Вернон Лютер никогда не попытался бы убить беспомощного человека. Никогда. Даже когда на месте Элен валялся умирающий Рекс, глава варианта «ноль», подвергший Вернона чудовищным пыткам и унижениям.
«Начинаешь испытывать к нему жалость, проникаешься чувством вины, что не мог его спасти… дьявол, откуда это у меня? Я же собирался его застрелить».
Прежний Страж тоже не был жестоким. Кай действовал из необходимости, и только. Он много десятилетий не испытывал эмоций и чувств. Но поступок нового Стража был очень человеческим. Меч, летящий к голове Элен, был направлен человеческой рукой.
Страж изменился. Принц Пустоты изменился.
– И он больше не может быть Стражем, – произнесла Таисса. – Ему нельзя доверить Сферу. Его программа пошла вразнос.
«Ладно, не вразнос, – раздался в её голове воображаемый голос Вернона. – Допустим, ты преувеличиваешь, Таисса-щепетильность».
Таисса невольно улыбнулась. Даже в её воображении Вернон оставался верен своим любимым прозвищам.
Как она скучала по этому насмешливо-ленивому голосу. По его идеям, шуткам… по их прежней переписке.
– Л., поговори со мной, – попросила Таисса. – Хотя бы в моей голове.
«О чём? О том, что я превратился в монстра и потерял вкус к хорошим сигарам? Дай тебе волю, все местные злодеи давно перешли бы на апельсиновое мороженое».
«Шоколадное», – мысленно поправила Таисса. Ей хотелось плакать, но вместо этого она мысленно потянулась к тому, кого больше не было. К воображаемой тени, голос которой Таисса могла только представлять, не слышать.
«И о чём же ты задумалась
