Книга Петербург: неповторимые судьбы. Город и его великие люди - Николай Коняев

Писатели не пересекались и в манере письма. Пикуль выстраивал свое повествование по законам сказовой прозы, превращая в сказ эпические события, Балашов фольклорные и летописные предания разворачивал в эпические повествования.

Это был воистину писательский подвиг.

Исполнить его писателям позволяла необыкновенная сила таланта, которым столь щедро были наделены они, их необыкновенное трудолюбие, но при этом каждый из этих писателей, прежде чем приблизиться к своему пониманию русской истории, должен был обрести в себе ту русскую духовность, которая и созидала нашу страну.

Поразительно, как это происходило с Дмитрием Михайловичем Балашовым.

Ведь когда мы говорим, что Дмитрий Балашов родился 8 ноября 1927 году в Ленинграде, это не совсем так, вернее, совсем не так.

Дело в том, что восемьдесят лет назад не было никакого Дмитрия Балашова. Тогда в семье актера ленинградского ТЮЗа Михаила Гипси родился сын, которого родители назвали Эдвардом.

Природная фамилия самого Михаила Михайловича была Кузнецов, а Гипси-Хипсеем он стал, когда многим казалось, что только затаптывая в себе русскость и можно осуществиться в послереволюционной России.

Сыну Гипси-Хипсея в пятидесятые годы пришлось поменять отцовскую фамилию, чтобы начать поиск своей настоящей русской судьбы.

Всю жизнь этот коренной петербургский интеллигент носил русскую косоворотку и сапоги, изумляя ученых коллег, всю свою жизнь он прожил как русский крестьянин, строя дома, вспахивая землю, держа коров и лошадей, чтобы постичь корневую суть русской жизни.

Валентину Саввичу Пикулю в обретении русскости не пришлось преодолевать такие препятствия, но, право же, его путь к своему оказался не легче, чем у Балашова.

Мы знаем, что Валентин Пикуль не имел даже и среднего образования, он был самоучкой, и русскую историю открыл для себя сам. Причем открыл ту историю, о которой не знали и даже не догадывались не только писатели-романисты, но и многие профессиональные историки, ибо она была выведена за рамки официальной истории нашей страны.

Валентин Пикуль с головой ушел в открытую им историю, потому что она была не просто интереснее засушенных схем, которые предлагали учебники, но еще и потому что в ней писатель Пикуль находил ответы на самые главные вопросы, что ставила перед ним и его читателями жизнь.

Дмитрий Михайлович Балашов и институт окончил, и работал в научном институте Академии наук, но его отношение к истории в главном – сродни отношению к истории Пикуля. Романы из цикла «Государи Московские» он писал в продолжение своей работы фольклориста, как бы пытаясь создать утраченный героический эпос нашего народа.

С разных сторон, совершенно по-разному, но одновременно оба писателя шли к постижению народной правды русской истории, той правды, сказать которую своему народу и были призваны они. И может быть, в этом и скрыто самое главное, что открывают нам эти удивительные русские судьбы… Только сохранив свою духовность, свой язык, свою культуру, свою историю, то, что и называется русскостью, обретали писатели, а вместе с ними и читатели, возможность выстоять перед новыми испытаниями.

Вдумаемся еще раз в тот простой факт, что в одном городе с разницею в полгода рождаются два писателя, которые, не сговариваясь, по сути, делят пополам оболганную русскую историю, чтобы сказать русским людям ту самую главную правду о великой России, которую пытались спрятать русофобы всех мастей.

И вопреки всему – не зря ведь в отрочестве прошли они через горнило блокадного голода! – они говорят ее как раз накануне новых страшных испытаний, которые обрушатся на нашу страну.

Западные идеологи в девяностые годы порою рассуждали, дескать, они – победители, они выиграли холодную войну, и те унижения и притеснения, которым они подвергают Россию, следствия этой победы.

Разумеется, говорить о победе над Россией они поспешили. Более того…

Уже сейчас очевидно, что хотя тех страшных ударов, которые обрушились на нашу страну, ни одна другая страна не выдержала бы, мы все-таки устояли, как некогда устояли на Волге в Сталинграде…

И кто знает, если бы миллионы русских людей не успели вовремя прочитать книги Дмитрия Балашова и Валентина Пикуля, устояла ли бы сама наша страна перед грязным потоком лжи, захлестнувшим ее в конце восьмидесятых и начале девяностых годов?

Может быть, в этом и скрыто самое главное, что открывают нам жизни и книги Балашова и Пикуля.