Книга Разоблачение Тисл Тейт - Кейтлин Детвейлер

– Что это за место?

– Это аптекарский огород, здесь выращивают лекарственные растения. Вспомнил о его существовании. По-моему, наилучший вариант для нас с тобой.

Мы замолкаем на минуту. Я имитирую интерес к табличкам, описывающим широкое разнообразие трав вокруг нас: тимьян, шалфей, манжетка луговая. Задняя стена, сделанная из кирпича, увита плющом, и от улицы нас отделяют ряды деревьев и кустов. Высоко над головой гудит самолет, а иначе я легко могла бы представить, что мы оказались далеко от всех и вся, в своем собственном мирке. Как будто бы этот сад специально был разбит в этом месте, чтобы стать нашим пристанищем.

– Что с тобой там произошло, Тисл? – спрашивает Оливер тихо и нежно.

– Мыль… – Я прерываюсь. Не могу заставить себя даже произнести ее имя. – Она заставила меня задуматься о моей маме. В гробу. Это глупо, я знаю. Я не помню ее похорон, и вообще между ними нет ничего общего, но… – Я пожимаю плечами.

– Ничего глупого в этом нет. – Оливер протягивает руку и кладет ладонь поверх моей. Его теплая и твердая рука – это все, что мне сейчас нужно, даже если все это неправильно.

– Кажется, у меня прямо противоположный взгляд на смерть, – говорит он, глядя на меня в упор, не моргая. Я тоже не моргаю. – Мне нравится напоминать себе о ней, чтобы она так сильно не пугала. Я как бы делаю ее частью повседневности, чтобы она меньше шокировала в реальной жизни, если ты понимаешь, о чем я. – Он замолкает и сжимает мою руку чуть сильнее. Я отвечаю ему тем же. – Я оказался рядом с бабушкой, когда она умерла. Мне было двенадцать. Мы вместе были на кухне, она готовила свою знаменитую солонину (бабуля выросла в Ирландии), и вдруг ей стало плохо, а потом… Я был рад, что оказался рядом, но и ненавидел всю эту ситуацию не меньше. Меня жутко бесит, что во мне навсегда осталось это последнее воспоминание о ней.

– Что хуже, полное отсутствие воспоминаний или плохие воспоминания? – спрашиваю я, хотя ответ очевиден.

– Я хочу все помнить, – отзывается он.

Мы снова умолкаем, но на этот раз тишина нас не тяготит. Это безмятежное молчание.

– Мне на самом деле очень нравятся сады, – говорю я и улыбаюсь, осматривая двор, хотя большинство растений уже давно подготовились к зиме. Я могу представить, какой вид открывается с этой скамейки летом. – Я думала, может быть, мне стоит поступать на биологический факультет.

– Предполагаю, изучение английского для тебя – пустая трата времени, да? – Он сначала улыбается, а потом наклоняет голову и смотрит на меня с прищуром. – Я думал, ты всегда будешь писать книги. Ты собралась поступать просто для того, чтобы приобрести опыт университетской жизни? Или ты хочешь заниматься ботаникой как хобби?

– Не уверена, что в данный момент готова остановиться на чем-то одном в своей жизни. Что, если существует еще что-то кроме литературы? Я на это надеюсь.

Иначе и быть не может.

– А я надеюсь вырасти и стать человеком, который хотя бы вполовину так же интересен, как ты. Конечно, не мне тебе это говорить, ведь это и так очевидно, но… Ты совершенно особенный человек.

Я хочу впитать эти слова, снова и снова закольцевать их в памяти, в точности запомнить их звучание, их вес, чтобы всегда иметь возможность проиграть их у себя в мозгу. Но я не заслужила это чувство гордости. Я вообще особенно ничего не заслуживаю.

Оливер, должно быть, думает, что его слова не произвели желаемого эффекта, потому что он отпускает мою руку и встает со скамьи.

– Как насчет пончиков и горячего шоколада подальше от этой дыры смерти? У меня уже кровь в венах застыла.

– Звучит идеально, – отвечаю я и подскакиваю на месте рядом с ним.

Оливер начинает расспрашивать меня, какие растения я выращиваю, сколько времени я уже увлекаюсь садоводством, и внезапно мы оказываемся за пределами музея, вдалеке от Мыльной Леди. Мы сидим в кафе поблизости и разговариваем, пока не звонит мама Оливера и не просит его вернуться домой к ужину. У меня голова кругом от шести съеденных на двоих пончиков с сидром, покрытых глазурью из коричневого сахара, и огромной кружки горячего шоколада с пенкой. Голова кругом всего лишь от избытка сахара, говорю я себе. Ни от чего больше.

Вечером, когда Лиам заходит к нам домой, целует меня и спрашивает, как прошел день, я не рассказываю ему о Мыльной Леди, аптекарском огороде и лучших пончиках с сидром, какие мне приходилось пробовать в жизни.

Я вру. Снова. Может быть, ложь уже превратилась для меня в дурную зависимость. Может быть, в ней заключается вся моя суть. Лиам был бы прав, если бы осудил меня, потому что вместо правды я говорю ему, что за сегодняшний день проделала кучу работы. Что я как никогда близка к концовке трилогии. К окончательному ее завершению.

* * *

После ухода Лиама я стучусь в дверь отцовского кабинета.

– Привет, – говорю я тихо и тревожно, открывая дверь.

Нет ответа. Отец сидит в инвалидном кресле спиной ко мне. Видимо, спит. На цыпочках я иду проверить, так ли это, боясь неожиданно разбудить, но, увидев его лицо, понимаю, что глаза его широко открыты. Во взгляде ясность и острота, которой давно в нем не наблюдалось.

– Как ты себя чувствуешь?

Я сажусь на краешек кровати и наклоняюсь поближе к папе, но не нарушаю его личного пространства.

– Отвратительно. – Отец вздыхает. – Отвратительно, во-первых, в физическом плане. Сегодня приходил эрготерапевт, и я почувствовал себя совершенно бесполезным. Но эмоционально я… Я тоже не вполне хорошо себя ощущаю. Постоянно думаю, как сильно тебя подвожу, и мне эта мысль невыносима.

– Это не так, – отвечаю я, пусть это и правда.

Я впервые за много дней смотрю на него, по-настоящему смотрю. Отец похудел, что в обычной жизни было бы даже хорошо, если бы это произошло вследствие употребления зеленых смузи или пробежек по району, а также отказа от печенья в форме длиннохвостых попугаев. Но папа похудел слишком сильно за слишком короткий срок, и его лицо выглядит бледным и осунувшимся.

– А ты, похоже, была весьма занята, да? Тебя не было видно дома.

– Да. Появились новые друзья. Одна из них – моя поклонница, которую я встретила во время презентации в книжном магазине.

– А, – отзывается отец, и уголки его губ опускаются, – Мэриголд. Ты видела электронное письмо, которое нам сегодня написал Эллиот?

Я качаю головой. Почту я сегодня не проверяла, в последний раз – еще до встречи с Оливером.

– Ну, ему очень понравились главы, которые он прочитал, но он пишет, что ему правда необходимо получить остальной текст до следующей пятницы. Предложил приехать в Филадельфию в ближайшие дни и помочь тебе во всем, что осталось доделать, а также начать разговор о редакторских правках. Сьюзан тоже пригласил присоединиться.

– Что? – Комната начала вращаться вокруг меня. – Нет. Ни в коем случае. Им нельзя сюда приезжать.