Книга Выйти замуж за злодея - Марина Ефиминюк

— Почему только на месяц? Испытательный срок?

— Войдем во вкус — продлим.

— Зачем ты это делаешь, Соверен?

— Зачем? — с неискренней задумчивостью повторил он. — Не понимаешь?

— Не понимаю. — Брезгливо отброшенная папка проехалась по полированной крышке стола.

— Я хочу тебя.

— Да неужели?! — воскликнула я, но моментально прикусила язык, прикрыла глаза и медленно досчитала до пяти, чтобы сдержать клокотавший в груди гнев. Помогло слабенько.

— Я пришел к тебе и попытался быть честным. Ты испугалась, что тебя осудят, если согласишься сразу? — Очевидно, что риторический вопрос ответа не требовал, в голове Соверена головоломка «Лаэрли Астор» уже сложилась воедино, пусть она и походила на отражение в кривом зеркале. — Ты хотела играть, я играл. Но мне наскучило, и я купил тебя.

— По-твоему, я что, корова, чтобы меня покупать?! — искренне вознегодовала я.

— А со стариком Гилбертом ты не колебалась. Его жену до сих пор перекашивает при одном упоминании твоего имени. Забавная история.

Он говорил, а в глазах стоял лед. Похоже, ничего забавного в истории он не находил. Впрочем, как и я. Не сделавший ничего плохого, не обязан оправдываться или доказывать людям, что он не хитрая жадная горгулья. Тогда почему так сильно, до глубины души ранило, что Соверен Гард считал меня продажной девкой?

Я никогда не была ничьей любовницей, не выманивала обманом деньги. Бог мой, да я хранила невинность для мужа и каждый месяц отдавала половину жалования в счет погашения долга, спасшего жизнь Трэну. Хоть нимб над головой зажигай и причисляй к лику святых!

— То есть… — голос сел. — Ты посмел собрать на меня досье, обнаружил уязвимое место и воспользовался этим?

— Из твоих уст это звучит так, будто я тебя принуждаю.

— Разве нет?

— Ну, я никогда не записывался в хорошие люди. — Он улыбнулся, сверкнув ненавистными ямочками, совершенно неподходящими негодяю. — Если тебе проще согласиться, сделав вид, будто я тебя принудил. Хорошо, я не против. Подумай, Лаэрли, это отличная сделка. Лучше, чем та, которую ты заключала с Гилбертом. По крайней мере, в конце я не попрошу возвращать этих денег и помогу решить твои проблемы.

— Ты все время машешь у меня перед носом решением каких-то проблем, как призрачной морковкой, — скривила я губы, — но, если вдуматься, то до твоего появления у меня и проблем-то не было.

— А племянница в сиротском приюте? — быстро переспросил он, без колебаний ударив в болевую точку.

— И что, ее ты тоже купишь? — со злостью спросила я.

— Хочешь?

Я резко поднялась со стула, схватила ридикюль и, громко стуча каблуками, направилась к двери.

— Лаэрли, — мягко позвал он, сама не пойму, зачем обернулась, — когда ты успела воспитать в себе гордость? Год назад? Два года назад?

— Соверен, — с трудом изобразила я улыбку, — провались-ка ты в ад! И договор свой прихватить не забудь.

Хотела поступить, как воспитанный человек, тихо и оскорбленно закрыть дверь, но от злости шарахнула так, что у секретаря выпали из рук папки. Странно, как на окнах не задрожали стекла.

Когда Рута, с потрепанным любовным романом лежавшая на диване, увидела меня входящей в гостиную, то охнула, вернее, проскрипела хриплым, как несмазанные полозья, голосом:

— Ты рано.

— Показ! — простонала я и рухнула на жалобно скрипнувший диван, едва не придавив подруге ноги. — Я совершенно забыла об утреннем показе!

После целой ночи проветривания в комнате стоял собачий холод. В воздухе все еще витал горьковатый запах горелого чая, и затаившаяся в основании черепа мигрень, снова вернулась. Виски немедленно заломило.

— Господи, что такого случилось в монетном дворе, если ты даже про работу забыла? — удивилась подруга. — Они хотят, чтобы ты оплатила остаток?

— Нет, Рута, — покачала я головой. — Они продали мой долг.

— Кому? — округлила глаза цветочная фея.

— Соверену Гарду.

— Уф, — вздохнула она и откинулась на подушку. — Не зря я вчера жгла чай! Видишь, как повезло. Поздравляю подруга, ему эти деньги, как медяшка. Надо же! Выглядит полным кретином, а — поди ж — хороший парень.

— Да, хороший парень предложил мне расплатиться телом.

— А?

— Составил контракт на вакантную должность любовницы, — бесцветным голосом рассказала я, вперив взгляд в разноцветные гравированные карточки в рамках, расставленные на крышке комода. — Он узнал об истории с Гилбертом.

— Но вы с Гилбертом Эммотом не были любовниками!

— Да, но Соверен-то об этом не знает.

— Почему ты ему не сказала?

Я бросила на подругу ироничный взгляд. Мол, наивная анадарийская колдунья.

— Подлец! — решительно кивнула она.

— Спесивый болван, — добавила я.

— Злодей! — провозгласила подруга и начала выпутываться из пледа. — Мы должны отомстить!

— Как ты себе представляешь месть Соверену Гарду?

— Слепим его восковую куклу и заколем булавками!

— Полагаешь, поможет? — развеселилась я.

— Ты права, — задумалась самопальная шаманка. — Наверняка у него стоит такая защита, что ее не пробьешь даже золотыми иголками. Но на кофе мы точно должны посмотреть. Вдруг нам предскажут его скорейшую кончину? Тогда проблема решится сама собой…

— У нас нет кофе.

— На чайной заварке! — немедленно передумала она и тут поникла: — Проклятье! Я же чай сожгла… Может, призовем бабку Шейрос и спросим совета?

— Ты точно светлая?

— Ладно, ты права, — сдалась Рута. — Бабку Шейрос будить себе дороже, потом обратно в вечный сон не загонишь. Может, призовем бабулю в гостиной Гарда?

— Ага, — фыркнула я, — в приемной.

На следующее утро к Арлис отправилось жалобное письмо, что несчастная звезда весеннего каталога второй день лежит больная на голову… в смысле, страдает мигренью и не поднимается с кровати. Разве что изредка измученным духом возникает в кухне, чтобы проглотить очередное снадобье. Наплевать, что прежде я не пропустила ни одного показа и вообще отличалась крепким здоровьем, как у молодой горгульи. Пришло время собираться в башню Гард и красиво бесчинствовать, если ничего другого не оставалось.

С упорством, достойным лучшего применения, я расчесывала волосы черепашьим гребнем, пока копна не превратилась в блестящий темный каскад. Подвела глаза черными стрелочками, втиснулась в ненавистное золотое платье и вышла к подруге, поддерживая неудобный наряд на груди.