Книга Биармия. Северная колыбель Руси - Александр Леонтьев

Постепенно у некоторых историков появляются сомнения в существовании версии, где главенствует Пермь, и они становятся противниками отождествления Биармии и Перми. По их мнению, это две различные, соседние страны, и что некоторые случайные созвучия в их названиях ни в коем случае не доказывают их идентичности. При этом на вооружение они взяли, в первую очередь, не содержание скандинавских источников, а данные по археологии Пермской губернии.

Часть 5

Противники Биармии – Перми

Одним из первых, кто заронил нотку сомнения в тождественность биармийцев и пермяков, был не кто иной, как Август Людвиг Шлёцер (1735–1809), одиозная и одновременно очень интересная фигура в нашей истории, преданная когда-то обструкции советскими учеными из-за своей приверженности к так называемой норманнской теории происхождения Руси.

Немец по национальности, попав в милость при дворе Екатерины II, быстро стал профессором истории, получил доступ к русским летописям и возможность их копировать. Позже получил разрешение на их вывоз в Германию, где до конца жизни изучал их. Плодом его исследований стал фундаментальный многотомный труд под названием «Нестор».

Великий скептик по натуре, Шлёцер подверг резкой критике возможность существования древних торговых связей восточных стран с народами Севера. Ссылаясь на известия Н. П. Рычкова о торговле пермяков с персиянами, а также на его упоминания о «развалинах бывших городов сей северной страны», Шлёцер возмущенно возглашает: «Все это совершенный вздор! Где доказательствоторговли между восточною Индиею и Ледовитым морем? Также никто не видал и развалин знатных городов, а есть кое-где остатки разрушенных острогов».

Так же резко он отзывался и о древнескандинавских произведениях, что «исландские россказни… все это не что иное, как глупые выдумки». Шлёцер прекрасно знал о походе Оттара в Биармию, но говорит, что из рассказа норманна ничего нельзя вынести, ибо описываются одни берега, а «не внутренность земель». При этом ученый одновременно как бы отождествляет Биармию с Пермью, точнее, пермяков с биармами, хотя не верит в это, т. к. пермяки, по его мнению, все же обитали далеко от описываемых норвежским путешественником мест: «Пермь, у Отера Beormos, некогда самобытный, великий, долгое время свободный и не совсем непросвещенный народ: можно ли ожидать сего в таком отдаленном уголке мира?» Справедливо задает он вопрос в конце тирады. Под «соусом» отрицания существования древних торговых связей арабов и индийцев с автохтонами Севера, Шлёцер одним из первых, на наш взгляд, хотя и косвенно, подверг сомнению тождество Биармии и Перми, их обитателей, т. к. действительно, неведомые племена Оттара должны были все же располагаться вблизи моря, а не в таком отдаленном от него месте, как Пермский край.

Участник первого русского кругосветного плавания на корабле «Нева» под руководством Ю. Ф. Лисянского, известный историк флота и географ Василий Николаевич Берх (1781–1834), как ни удивительно, тоже имеет отношение к изучению Биармии. После трехгодичного плавания по морям и океанам судьба забросила В. Н. Берха в Пермский край, где бывший моряк активно стал заниматься его историей.

Он сделал вывод, что баснословные богатства Биармии, описанные предыдущими писателями – это вымысел, поэтому абсолютно абсурдно отождествлять Пермь и страну биармов. Во всяком случае, считал историк, она должна располагаться где угодно, только не на территории Пермской губернии: «Все почти историки наши, сочинители географических словарей утверждают единогласно, или, лучше сказать, повторяют без всякого изыскания, что нынешняя Пермь есть Биармия древних Удивляюсь столь неосновательным заключениям!», которые «полагают, что Великою названа Пермия по своей знаменитости, но едва ли сие заключение справедливо как неопределительны настоящие границы бывшей Биармии… К сильнейшему сомнению, что нынешняя Пермь не есть Биармия, побуждают все более часто встречаемые противоречия».

В числе первых, кто усомнился в однозначном отождествлении Биармии и Перми, был Евлампий Кириллович Огородников (1816–1884). Автор двух очень интересных трудов по описанию Мурманского и Терского берегов, приводит интересные сведения о расположении Биармии, границы которой значительно расширил: «Здесь необходимо сказать несколько слов о географическом значении Биармии и о связи этого значения с Пермской землей очевидно, под нею нельзя разуметь только Пермь, т. е. приблизительно определяемую область, которую можно отвести для этого племени, согласно указаниям Нестора на восток от Северной Двины. Название Биармии придавалось Скандинавами не только этому пространству, но распространялось и далее на запад. Таким образом, Биармия узнается в древней Карелии, которой главный город Карелы (Кексгольм) назывался также Бярмы, а по замечаниям финнологов, в русской Карелии еще и доселе встречаются следы Биармийцев в смешении с другими племенами. Так как Карелы очень рано заняли все пространство от Ладожского озера до Белого моря и следы их пребывания доселе сохранились у берегов Двины, то можно думать, что Пермь заодно с Карелией носила имя баснословной Биармии, исчезнувшей или, скорее, скрывшейся под названием Заволоцкой Чуди».

Название Биармийцев (Biarmar у скандинавов, Beormas у англосаксов, Permii – у византийцев и Пермь – в русских летописях), считал Огородников, не следует приурочивать исключительно к пермякам, т. к. название Пермь нарицательное, а не собственное.

Подверг сомнению тождество Биармии – Перми и высокую культуру последней известный русский историк и публицист Дмитрий Иванович Иловайский (1832–1920). В своем труде под названием «Становление Руси» Иловайский говорит о племенах, обитающих на Севере, и приходит, как В. Н. Берх, к такому же выводу, что Пермь и Биармия – это две различные страны.

Историк справедливо полагал, что неведомая страна скандинавских саг должна располагаться в прибрежных морских районах, где обитала Чудь Заволоцкая, а не в далеких и глухих местах внутри материка, где размещалась Пермь. Ученый также сомневается в высокой культуре финских народов, к которым относились пермяцко-зырянские племена и биармийцы, а также в их богатстве, воспетом в отдельных скандинавских сагах. Причем Иловайский просил обратить внимание на тот факт, что монеты и изделия из драгоценных металлов, находимые в Пермском крае, в большинстве случаев не местного происхождения, а завозимые с помощью иноземных торговцев.

В то же время, подчеркнул Иловайский, уже в XI–XIII веках, к которым относятся известия скандинавских саг, эти окраины и другие, более отдаленные северные районы посещались новгородцами, сборщиками дани. От них первые летописцы, справедливо заметил он, «могли бы получить сведения о землях и племенах, обитающих на Севере, но, как ни странно, в летописях не найдешь подтверждений о существовании Биармийского государства или высокой биармийской культуры».

Несколько пермских исследователей в то же время прямо заявили, что отождествление Биармии и Перми является явной ошибкой.

Вначале с этим заявлением выступил действительный член Казанского общества естествоиспытателей Александр Петрович Иванов после завершения научной экспедиции по Пермскому краю, в ходе которой он производил археологические раскопки на камских городищах. Позднее такой же категоричной точки зрения придерживались и другие пермские исследователи – А. А. Дмитриев и И. Н. Смирнов.