Книга Я другая - Андрей Кузечкин

Классная руководительница начала занятие со слов:

— Тема сегодняшнего занятия — семья и семейные отношения. Вы знаете, что в сегодняшнем жестоком мире прежние ценности обесцениваются, и даже семья, которая испокон веков была оплотом нравственности, доброты, чести…

— Бла-бла-бла-бла! — громко перебила Элен, сделав дебильный голос.

— Новикова! — строго воскликнула Инна Сергеевна. — Встань!

— Что? Мне уже можно идти домой? — с надеждой спросила Элен.

— Пока что выйди к доске.

— Может, не надо?

— К доске, — непреклонно повторила классная. — Или ты хочешь, чтобы я пригласила сюда Оксану Федоровну?

«Серьезное заявление», — подумала Элен. Вот Оксану сюда бы не надо, а то будет внутрисемейный скандал. А это, в свою очередь, означает, что Оксана больше не пригласит свою младшую сестру к себе в гости. И сорвется коварный план Юли по соблазнению Виктора.

Ученица одиннадцатого класса Елена Новикова вышла к доске.

— Сейчас мы разыграем сценку из семейной жизни. Ты будешь мама. У тебя за плечами двадцать лет семейной жизни, любящий муж и двое детей.

Публика посмеивалась. Элен снисходительно усмехалась.

— Ты домохозяйка.

— Я не хочу быть домохозяйкой! — возмутилась «мама».

— Ты можешь себе это позволить, потому что муж хорошо зарабатывает. Он программист в преуспевающей фирме.

— Ну, хотя бы так, — нехотя согласилась Элен.

— Роль мужа сыграет… Павел Краснов!

Ботаник выбежал к доске, на бегу подтягивая брюки, как он всегда делал, когда волновался. Элен с ненавистью посмотрела на классную: что, издеваться — так по полной?

— У тебя двое детей. Дочери семнадцать, она только что поступила в университет. Света Патрикеева!

«Еще одно имя из расстрельного списка, — подумала Элен. — Инна Сергеевна, никак, решила устроить показательную казнь».

— Сыну шестнадцать, он оканчивает элитную гимназию.

«Неужели Лебедин?» — подумала Элен.

— Вова Лебедин!

Семья была укомплектована.

— Ребята, я вас прошу: отнеситесь к заданию серьезно. Это важно. Не паясничайте, не подражайте персонажам сериалов. Я понимаю, что не всем дано выдумывать текст на ходу. Так что ваши роли я написала на листочках. Но все равно, попробуйте не читать, а импровизировать.

Учительница раздала роли и стала читать по тетрадке сценарий:

— Конец рабочего дня. Мама готовит ужин. Лена, готовь ужин! Побольше актерского мастерства!

Элен сделала вид, что стоит у воображаемой плиты и что-то помешивает воображаемой ложкой в воображаемой кастрюле.

— Папа приходит с работы. Он очень устал и голоден после рабочего дня.

— Дорогая, я дома! — громко сказал Паша Краснов, открывая воображаемую дверь.

— Рада за тебя, — угрюмо сказала Элен, не заглядывая в листочек с ролью.

— Что у нас на ужин? — поинтересовался «отец семейства».

Ненормальная девчонка не знала ответа — пришлось посмотреть в тексте:

— Пельмени.

— О-о! Сама вылепила? — Краснов продолжал добросовестно играть роль.

— Вот еще! Купила в супермаркете.

— Ты же знаешь, я ненавижу магазинные пельмени! — Видимо, Паша их и в жизни не очень-то любил.

— Тем хуже для тебя. — В тексте было куда более невинно: «Дорогой, ты меня совсем не жалеешь!»

В зале стояла тишина. Всему классу было интересно, что же будет дальше.

Паша поправил очки, откашлялся и заговорил очень серьезным тоном:

— Дорогая, в чем проблема? Я даю тебе достаточно денег. С утра сходила в супермаркет, купила мяса, купила муки. Состряпала. У тебя все равно весь день свободен! Это я вкалываю как проклятый с утра до вечера!

Элен скомкала листочек и швырнула его в «мужа»:

— Ага. За компьютером в офисе. Вся задница в кровавых мозолях!

В зале засмеялись и даже захлопали. («Прямо «Счастливы вместе»!» — заметил кто-то.)

— Ты меня не уважаешь, — сказал «муж».

— Сделай так, чтобы уважала. Найми домработницу.

— И что ты будешь делать, если найму? — тут уже и Краснову пришлось импровизировать.

— Исполню свою мечту. Ты знаешь, какая у меня мечта?

«Муж» пожал плечами.

— Вот! За двадцать лет нашей совместной жизни ты так и не запомнил, что я мечтаю снимать кино!

— Кино?

— Да. Как Лени Риффеншталь. Ездить с камерой по разным экзотическим местам и снимать документалки.

— Это… — Краснов просто не знал, что сказать. — Но ты же домохозяйка!

— Поэтому мне и нужна домработница!

— Отлично! — воскликнула учительница. — Не увлекаемся, господа актеры, не увлекаемся. Сейчас появляется сын. Вова, твой выход.

Своей обычной покачивающейся походкой, отдающей чем-то обезьяньим, на сцену вышел Лебедин.

— Вова, как дела в гимназии? — спросил «папа».

— Да ничего вроде… — буркнул Вова, которого изрядно напрягало участие в этой комедии.

Краснов кивнул и отвернулся.

— Ну, что это такое! — воскликнула Инна Сергеевна. — Что за пренебрежение к сыну и к его учебе! Пусть дневник покажет!

— Да, сынок, покажи-ка дневник.

— Ты открываешь дневник и находишь между его страниц презерватив, — подсказывает суфлер-учительница.

В зале смешки.

— Что это?! — с негодованием воскликнул Краснов, держа двумя пальцами воображаемый презерватив.

«Очкарик отлично играет, даром что придурок», — отметила Элен.

— Ну… гондон, — ответил Вова.

— Что?! И это говорит ученик элитной гимназии?

— Ну, хорошо, хорошо. Резиновое изделие номер два, — поправился Вова, заглянув в бумажку с текстом.

— Я вижу, что это за изделие. Что оно делает в твоем дневнике?

— Лежит.

— Дорогая, я нашел у нашего Вовы презерватив! — обратился Краснов к Элен.

Та кивнула:

— Молодец, Вова.

— Молодец?! — взорвался Краснов.

— Да. А тебе было бы легче, если бы он не предохранялся?

— То есть… Тебе все равно, что наш сын занимается черт-те чем?

— Не черт-те чем, а сексом, ханжа ты убогий! Он достаточно взрослый для этого. Вова, ты это делаешь хотя бы с девочками?

— А с кем же еще! — усмехнулся «сын».