Книга Мод. Откровенная история одной семьи - Донна Фоли Мабри

Я и сама себе удивилась. Поразмыслив хорошенько, я решила, что, может быть, если я назову ребенка Джеймсом, то смогу в конце концов полюбить его, как любила Лулу. Я понимала, что то, что чувствую к нему — ненормально. Я его не ненавидела и не любила, — я просто ничего к нему не испытывала. Словно это был еще один человек в доме.

Поднявшись к себе в спальню и достав Библию из нижнего ящика шкафа, я вписала имя сразу под именем Лулу.

Каждый день я кормила Уильяма и играла с ним, но чувствовала себя так, будто бы делаю все это на расстоянии. И всякий раз, когда матушка Фоли приходила, чтобы забрать его, я испытывала облегчение оттого, что больше не вижу сына. Меня беспокоило, почему я никак не могу полюбить собственного ребенка, но я не знала, что с этим поделать. Я молилась об этом каждую ночь в течение нескольких месяцев, пока наконец не сдалась окончательно. Я решила, что если буду заботиться о нем как следует, то, может быть, со временем смогу его полюбить, хотя в глубине души знала, что никогда не буду любить его так, как Лулу.

Глава 21

Спустя год Уильям уже вовсю ползал по дому. Лулу начала называть его Бад. Мне это имя нравилось, и я тоже стала звать его Бадом. Только мать Джорджа все еще звала его Уильямом.

Бабушка, казалось, совсем сошла с ума: она поила его молоком из кружки, чтобы он перестал брать грудь. За каждым приемом пищи она давала ему кружку молока. И хотя я была готова кормить его грудью еще год — лишь бы снова не забеременеть — я ничего ей на это не говорила. Мне было непонятно, зачем свекровь продолжает поить Уильяма из кружки, приходя каждый раз в неописуемый восторг, до одного октябрьского утра.

Я по привычке стирала каждый вторник, а также меняла постельное белье и складывала грязное в корзину на улице. Джордж так и не провел водопровод, и мне по-прежнему приходилось стирать на заднем крыльце. Правой рукой прижимая к бедру большую корзину, а левой держась за перила, я принялась спускаться по лестнице.

Внезапно я услышала за спиной быстрые шаги и почувствовала удар посередине спины такой силы, что кубарем скатилась по лестнице, отскочив и приземлившись на землю у двери. Дыхание перехватило, и я так и осталась лежать на спине, гадая, не сломала ли чего. Открыв глаза, я увидела матушку Фоли. Она стояла на верхней ступеньке и ухмылялась.

Старуха вернулась в свою комнату и вышла вместе с Уильямом на руках. Затем спустилась по лестнице, перешагнула через перевернутую корзину с бельем и, наконец, через меня. К тому времени я кое-как смогла сесть. Кажется, все было в порядке, и я ухватила старуху за юбку, когда она проходила мимо меня.

— Зачем вы это сделали?

— Надеялась, что ты свернешь себе шею, и я от тебя избавлюсь, — со злобной ухмылкой отвечала та.

Я выпустила ее юбку, и она вернулась на кухню, все так же улыбаясь и напевая своему внуку. Какое-то время я неподвижно сидела, затем согнула одну ногу, потом другую. Прощупала части тела, наконец убедилась, что все в порядке, встала и собрала со ступенек грязное белье. Подобрала корзину и пришла на кухню. Мать Джорджа, держа одной рукой Уильяма, помешивала что-то в кастрюле на плите.

Я не выдержала и с шумом поставила корзину на стол:

— Я всегда была добра к вам. Зачем вы хотите сделать мне больно?

— Я не хочу сделать тебе больно, — ответила старуха, даже не обернувшись и продолжая помешивать свое варево.

— А если не хотите, зачем вы столкнули меня с лестницы?

— Я не хочу сделать тебе больно, — повторила матушка Фоли, наконец глядя мне прямо в глаза. — Я же сказала: я хочу от тебя избавиться.

Мое лицо побелело, и я с трудом смогла дышать. В одном доме со мной жил человек, желавший мне смерти, и я была уверена, что она продолжит свои попытки до тех пор, пока не убьет меня или что-нибудь ее не остановит.

Сердце в моей груди колотилось так сильно, что я слышала его удары. Я выбежала из дома прямиком к Кларе. Прибежав, я забарабанила в дверь. Клара открыла, и когда увидела мое лицо, глаза ее расширились от изумления.

Я схватила ее за руку:

— Она пыталась меня убить, Клара, и думаю, не остановится, пока не добьется своего! Она прямо заявила, что хочет, чтобы я исчезла.

Клара втащила меня на кухню и усадила за стол.

— О, Мод, что же ты собираешься делать?

— Не знаю. Рассказать Джорджу? Да он не станет ничего предпринимать.

— Может быть, сообщить Дугу Грэму? Он ведь заместитель, может ее арестовать.

Я покачала головой:

— И что? Всего лишь мое слово против ее.

Клара встала и топнула ногой, крепко сжав зубы и кулаки.

— Тогда уходи от него и детей забирай.

Я посмотрела на нее.

— И куда я пойду? Шитьем и стиркой много не заработаешь, этого не хватит, чтобы обеспечивать себя и детей.

— О боже, боже, так никуда не годится! — запричитала Клара. — Что же ты будешь делать? Ведь нельзя просто сидеть и ждать, пока она еще чего-нибудь учудит. Она ведь и отравить тебя может, да бог знает что еще!

— Не знаю, Клара. Давай попробуем придумать, как этого не допустить — может быть, я просто буду осторожнее, чтобы не дать ей возможности?

И вот мы, две добрые христианки, принялись перебирать способы, как можно убить кого-нибудь так, чтобы это выглядело естественно, дабы придумать, как избежать этой участи. Когда мы, казалось, перебрали все возможные варианты, то встали на колени у стола и по очереди попросили Господа, чтобы он велел ангелу-хранителю не спускать с меня глаз и заставил старуху сменить гнев на милость.

Довольная тем, что мы сделали все, что могли, я обняла Клару.

— Не знаю, как бы жила в этом доме, если бы не ты, — сказала я подруге и вернулась в дом с затаенным чувством страха.

Весь вечер, до прихода Джорджа, я сидела у себя в комнате и шила. Наконец, спустившись на кухню, я увидела всех за столом, — на вид вполне нормальная семья. Кто бы мог подумать, что среди них сидит человек, желавший меня убить.

Матушка Фоли раскладывала жаркое из горшка по тарелкам. Мне она положила последней. Я вызывающе посмотрела на старуху, взяла тарелку и поменялась с Джорджем. Он недоуменно глянул на меня, затем заметил, как мы с его матерью обменялись взглядами, и принялся есть, не говоря ни слова. Я тоже вела себя как ни в чем не бывало.

Тем же вечером, когда мы легли спать, он погасил лампу, повернулся ко мне спиной и зевнул, как будто бы сонно. Я некоторое время лежала в лунном свете.

— Ты ни о чем не хочешь меня спросить?

— О чем? — вздохнул Джордж.

— Твоя мать сегодня утром столкнула меня с лестницы и прямо заявила, что собирается меня убить.

— И что мне с этим делать, Мод? — наконец сказал Джордж. — Она ведь моя мать, пожилая женщина — что мне, по-твоему, в тюрьму ее посадить? Просто будь с ней поосторожнее.