Книга Опус номер девять ля мажор. Часть 2. Жизнь как музыка и танец - Александр Семёнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А так – всё иначе. Оля начала приходить в себя. Она боролась до конца, и победила, и заслуженно будет жить. Ещё десять, двадцать, даже сто метров могла одолеть. Могла, без сомнения!.. Она лежала и всё не могла отдышаться. Потом её начал бить жуткий, надрывный кашель, от него содрогалось всё тело и лёгкие выстреливали остатки воды. Всё новые волны накатывали на берег и, отступая, вымывали из-под неё песок, тянули обратно. Если бы она уцелела случайно, то не спешила бы, наверное, вставать… А так – надо.
Оля с трудом поднялась на четвереньки, отогнала желание вновь растянуться на песке и, стараясь больше не кашлять, поползла вверх по пляжу, ставшему вдруг очень узким и крутым… Никогда прежде, даже после самых убойных тренировок, она не чувствовала себя такой измотанной, не могла и представить, что так бывает. Как эта вода вытягивает силы! И ещё интересно, кто убрал с пути все большие валуны?…
Оказавшись вне досягаемости волн, Оля встала на ноги, пошатнулась и села обратно, опёрлась рукой о песок. Её тошнило, она с трудом сдерживала мучительные позывы. Сейчас проснётся Андрей, – подумала она. – Да, только ради него стоило бороться. Не испугать бы своим видом…
Но было поздно. Она повернулась к обрыву, вновь попробовала встать – а Андрей уже сбегал на пляж по сосновым корням. У Оли не было сил даже улыбнуться. Завидев её, Андрей изменился в лице, потом осторожно взял её на руки и, не говоря ни слова, понёс к палатке.
…Оля почувствовала тёплое на щеке, поняла, что это вода из уха, и осторожно пошевелилась, чтобы из другого тоже вытекло. Чуть не застонала от боли и открыла глаза. Она была насухо вытерта и укрыта спальником. Андрей поддерживал ладонью её голову.
– Проснулась? – спросил он. – Как себя чувствуешь?
– Нормально… – едва шевеля языком, ответила она. – Сколько времени?
– Минут десять прошло. Ну, ты каскадёр.
– Искупаться хотела…
– Только повторять не надо. Обещаешь, Олечка? – спросил он, заглянув ей в глаза. – Верю, верю.
Он коснулся её лица губами и сказал:
– Замёрзла. Внутрь не предлагаю, но растереть надо. – Откуда-то из своих вещей он вынул большую плоскую флягу и продолжал: – Но вот не знаю, как быть с царапинами?…
– Потерплю, – ответила Оля, – спасибо.
Андрей откинул спальник, бережно повернул её на живот, плеснул жидкости из фляги и стал, едва прикасаясь, растирать. Ссадины пощипывало, но, в общем, было терпимо. Стало даже приятно, когда Оля сообразила, чьи руки к ней прикасаются.
– Что это у тебя? – принюхавшись, спросила Оля.
– Это граппа. Попросту говоря, виноградная самогонка.
– А я думаю, настойка на изюме, что ли?…
– За твоё здоровье сегодня выпью. Можно?
– Да пожалуйста, – ответила она, улыбнувшись.
– И ещё надо тебя расчесать…
Когда Оля уснула, Андрей выбрался из палатки, но не стал отходить далеко. Вот балбес! – выругал он себя, – почему раньше не проснулся! – и, чтобы отогнать мысли о худшем, залпом выдул остатки граппы. Это было всё равно что радио послушать, как говорили в армии. Он достал из тайного кармана рюкзака непочатую бутылочку пятидесятиградусного бальзама на степных травах, подаренную весной на концерте. Добавляйте в чай не больше столовой ложки, – сказал даритель. Андрей усмехнулся, вспомнив тот совет, вытряхнул убойное зелье в кружку, долил оставшуюся треть ладожской водой из ведра, размешал и немедленно…
Через несколько минут в голове зашумело, ускорился пульс, и зрение так обострилось, что с десяти метров можно было различить каждую брусничину на низеньких кустах. По-прежнему не удаляясь от палатки, он собрал три литра спелых ягод, потом вспомнил о засоленной вечером рыбе. Сбегал к соседям-рукопашникам, притащил несколько охапок дров. Большую часть их выложил стеной, заслонив костёр от ветра, затем развёл огонь и принялся готовить.
Несмотря на лекарство, Андрей то и дело хватался за голову. «Блин, ну ты, Оля, даёшь! – восклицал он про себя, вновь и вновь холодея при мысли о том, что могло произойти. – Теперь никуда одну не отпущу». Потом с облегчением думал, что всё самое худшее с ними уже произошло, теперь будет только лучше. Но через минуту опять вздрагивал и жалел, что больше не осталось бальзама.
Ветер дул всё с той же бешеной силой. Очень кстати подошли вчерашние знакомцы: Иван с маленьким Андреем.
– Мы собираемся уезжать часа через три-четыре, – сказал Иван. – Вы с нами?
– Да, – ответил Андрей, – Надеюсь, Оля проснётся к тому времени. Она вчера устала.
– Мы больше сюда не приедем на сборы, – сообщил маленький Андрей.
– Почему? – спросил Андрей большой. – Не понравилось?
– Нет, здесь хорошо. Просто мы каждый год ездим на новое место. Валерий Саныч говорил, на Онежское озеро поедем, до Петрозаводска на поезде, а там пешком.
– Да вам же и лучше, – сказал Иван. – Никто шуметь не будет под носом, весь сухостой на дрова не вырубит, машин в лес не нагонит.
– Кажется, готово, – сказал большой Андрей, попробовав рыбу. – Будете?
– Я не против, спасибо, – ответил Иван. – Там в лесу огромную древнюю сосну завалило поперёк дороги, и мы пока распилили, убрали – проголодались будь здоров.
– Тогда готовьте миски, – сказал Андрей.
Вскоре проснулась Оля, вышла из палатки в камуфляжных брюках и тонком бордовом свитере. Выглядела она так свежо, будто и вправду, как собиралась, отдыхала с самого вечера. Она ещё морщилась от резких движений, но уже вовсю напевала:
А ветер не утихал. Он разогнал тучи, и впервые с самого утра над бухтой показалось ясное синее небо. Но это была уже холодная, не летняя синева.
Оля с аппетитом съела целого хариуса, не нашла на пляже своё полотенце и, махнув рукой, сказала: «Ай, всё равно было старое». Андрей, обещав не повторять её подвиги, ушёл мыть посуду и купаться. Оля с берега следила за каждым движением, понимая, что слово он сдержит, – но всё равно было чуть не по себе. Она помогла ему собрать вещи, палатку, уложить их в багажник. В половине пятого тронулись в путь. На развилке в селе, километрах в трёх от леса, машину подрезал КрАЗ, гружённый берёзовыми кряжами. Оля молча схватилась за руку Андрея. Иван бешено матюгнулся, резко вывернул руль вправо, затем влево, ударил по тормозам. Джип вылетел на обочину, где седобородый дед продавал собранные в лесу грибы, опрокинул корзину, едва не задев её хозяина, развернулся и замер в метре от бетонного столба.
Первые секунды все четверо не двигались. Потом маленький Андрей, сидевший впереди, громко вдохнул и закричал вслед давно исчезнувшему лесовозу: «Уррод!» Иван, попросив у Оли прощения за ругань, купил у испуганного селянина обвалянные в пыли подберёзовики и боровики.
