Книга 86400 секунд счастья - Алина Делисс

После выступления вернулась девушка в зеленом платье, чей любовник купил ей победу, и, глядя на ее спокойное, надменное лицо, Лина почувствовала приступ упрямой злости. Ей захотелось вырвать победу из ее рук и проучить ее. Она представила, как брюнет сидит в зале, смотрит на певиц, мысленно их раздевая, и ей страстно захотелось стоять перед ним на сцене, петь ему, ему одному и никому больше.

Лина заткнула уши, чтобы не слышать шума вокруг, и попыталась запеть, тихо, под нос, чтобы никто не услышал. Строчки появлялись, но опять исчезали и никак не хотели собираться в песню. «Я хочу утонуть в твоих руках… Упасть, раствориться в них… И быть уверенной, что ты не разомкнешь их…» Нет, не то. Она отвернулась к зеркалу, уставившись своему отражению в глаза. «Мне много не надо… Так, немного праздника и любви… Немного полета над землей, немного радости… и покой…» Нет, опять не то. Она оглядела комнату и подумала, что ей следует уйти. Но что-то держало ее здесь.

– Боже, я думала, что в обморок упаду! – делилась участница после выступления.

– Ой, а я сфальшивила пару раз. Так обидно!

– А я слова забыла, черт!

Обернувшись, Лина увидела, что со сцены вернулась девушка под номером «10». Прошел уже час или даже больше, но ей казалось, что время пролетает, словно виды за окном поезда. Она чувствовала дрожь во всем теле, а еще какое-то странное, будоражащее чувство, которое щекотало ее и веселило, так что она рассмеялась, будто бы от щекотки. Стоявшая рядом девушка недоуменно покосилась на Лину.

Выдохнув, она решила, что будет петь то, что первое придет в голову. Не готовясь, не придумывая, а импровизируя и веселясь, обращаясь к своему любимому мужчине, глядя ему в глаза. Она вдруг поняла, какое преимущество дает пение, когда со сцены ты можешь говорить все что хочешь: признаваться в любви, делиться грустью и неразделенными чувствами, соблазнять, смеяться, провоцировать, говорить по душам – с тем, с кем хочешь, и со всем залом одновременно.

Со сцены вернулась девушка с табличкой «13». Уже выступившие конкурсантки маялись в ожидании финала конкурса, слонялись по комнате или, скинув туфли на шпильках, полулежали в креслах, закинув ноги на подлокотники. Уже почти никто не пел, кое-где обсуждали других участниц и членов жюри, сплетничали, делились впечатлениями. Одна из девушек горько, надрывно плакала в углу из-за того, что ее освистали, и никто ее не утешал. Другая девушка одну за другой глотала успокоительные таблетки, пытаясь унять дрожь и волнение.

– Сделать тебе прическу? – неожиданно спросила Лину брюнетка, сидевшая на крутящемся стуле. – А то у тебя на голове незнамо что.

– Ты умеешь?

– Конечно, я же парикмахер, – засмеялась она. – Все равно мучаюсь, не знаю, чем себя занять. Так хоть не буду нервничать и переживать, выберет ли меня хоть кто-то из жюри.

– Если ты парикмахер, что ты делаешь здесь?

– А я люблю петь караоке, – бесхитростно объяснила девушка. – Я даже конкурс выиграла, была лучшей певицей караоке Москвы. Два года назад.

Лина посмотрела в зеркало.

– Мне нравится моя прическа… – попыталась она вяло протестовать.

– Нет, ты просто не пробовала ничего другого. – Брюнетка уже открыла свою сумку и вытащила несколько ножниц, расческу и мусс для волос. – Это не твоя прическа. А я знаю, какая тебе пойдет, я же профи! – И она шутливо залязгала ножницами.

– Ты что, стричь меня собралась? – опешила Лина. – С инструментами повсюду ходишь?

– Не бойся, я быстро. Все равно у тебя двадцатый номер. Расслабься.

Лина даже не успела испугаться этому предложению, как брюнетка, смочив волосы прямо из пластиковой бутылки, принялась ее стричь. Лина так растерялась, что не смогла отказаться. Она просто зажмурилась, надеясь, что парикмахерша хорошо знает свое дело или хотя бы не сильно изуродует ее, и ругала себя за то, что позволила ей прикоснуться к ее волосам. Лина представила в красках, как она выйдет на сцену, с дурацкой, наспех сделанной стрижкой, с мокрыми волосами, без музыки и без песни, которую будет придумывать на ходу, и вся ситуация вдруг предстала перед ней довольно нелепой.

Зажужжал фен, и Лина была потрясена:

– Господи, у тебя и фен с собой? Нуты даешь!

– Конечно, я мастер своего дела, – со смехом отвечала брюнетка.

Между тем кто-то уже кричал в коридоре: «Двадцатый номер! Где этот чертов двадцатый номер?!»

Парикмахерша уже укладывала Лине волосы, мурлыкая себе что-то под нос.

– Понимаешь, когда я нервничаю, мне обязательно нужно чем-то занять руки, – говорила она, укладывая локоны. – Я всем предлагала подстричься, но никто не захотел. Ну и зря, это ж бесплатно. Зато и я успокоилась.

Лина вздохнула, надеясь, что не упадет в обморок, увидев новую прическу.

А когда парикмахерша, закончив, повернула ее лицом к зеркалу, ахнула.

– Ну? Как тебе твоя новая прическа?

Лина, опешив, с изумлением хлопала ресницами. Из зеркала на нее смотрело ее новое отражение – женщина, похожая на Мэрилин Монро.

– Прическа а-ля Мэрилин. Я знала, что тебе будет к лицу.

В комнату вбежала женщина с блокнотом.

– Двадцатая, где ты шляешься? – надрывно кричала она. – Что ты тут сидишь?

Ойкнув, Лина вскочила, едва не забыв свою табличку:

– Бегу…

– Все нервы мне истрепала, – бежала следом за ней женщина. – Девятнадцатая уже почти закончила.

– Как тебе прическа? Понравилась? – кричала ей вслед парикмахерша, складывая в сумку свои инструменты. – Мне кажется, очень круто!

У выхода на сцену сердце Лины забилось, как мотылек, попавший в паутину. За дверью уже слышались аплодисменты, через секунду ей нужно было выходить, а она не знала, что будет делать. В ее голове не было ни строчки, ни ноты, только звенящая пустота. Она решила сбежать, огляделась, не понимая, как быть. Может, выйти на сцену, а оттуда спуститься в зал и слинять из клуба?

Женщина с блокнотом вцепилась ей в плечо, сжав его до боли, и на коже остались следы от ее пальцев.

– Я проверила, конкурсанток должно было быть всего девятнадцать, – прошипела она Лине на ухо. – Двадцатая задержалась за границей, и ее выступление отменили.

Лина ойкнула, прижав к груди табличку. Женщина уставилась ей в глаза:

– По-хорошему я должна тебя выгнать отсюда, понимаешь?

Она закивала.

– Но я не буду, пущу тебя на сцену.

– Почему?

– А просто так. Должен же хоть кто-то делать в жизни хорошие вещи просто так, без всякой выгоды, правда? Чтобы ты меня добрым словом вспоминала. Только смотри не подведи.

Перед тем как дверь распахнулась и предыдущая конкурсантка выпорхнула оттуда, провожаемая аплодисментами, Лина еще успела подумать, что, может, было бы хорошо, если бы женщина не пустила ее на сцену. Но в этот момент та толкнула ее в спину, и Лина выскочила, задохнувшись от волнения, накрывшего ее с головой.