Книга Офицерская баллада - Тимур Максютов

Полковников – на полевом командном пункте. Никаких излишеств, печки в палатках дымят, глаза выедают; штабные офицеры лоск потеряли, лица воспаленные, обветренные побрить не успевают. Не спят третьи сутки, питаются холодной тушенкой прямо из банок. Хриплыми простуженными голосами докладывают:

– Вторая гвардейская танковая дивизия вышла в запасной район в полном составе, опоздание два часа!

– Сорок первая мотострелковая дивизия приступила к развертыванию в походные колонны, согласно плану учений.

Первый этап завершили, большую часть армии вернули в казармы. А двум дивизиям и частям армейского подчинения – продолжение. «Южные» наступают на Улан-Батор, идут в батальонных колоннах. Марш – двести пятьдесят километров, впереди – разведка. Мобильные группы путь основным силам нащупывают, передний край «противника» определяют. А сайн-шандинские диверсанты и дальше проникают вглубь расположения «северных».

Командарм, в принципе, доволен: не паркетная у него армия. Нормальная, боевая. Но виду не показывает, чтобы не расслаблялись. Рычит:

– Плохо! Медленно!

Чтобы перцу добавить, разрешает применять разведывательно-диверсионным группам «Южных» все способы действий против условного противника.

Разумеется, кроме стрельбы боевыми патронами.

Ольга Андреевна сидела у себя в кабинетике. Терла пальцами гремящие пульсом виски. Давно остывший чай остался нетронутым.

Почему? Зачем он так поступил с ней? Если бы он только знал, чего ей стоило решиться! Сбежать из-за праздничного стола, от мужа, пусть и захмелевшего. Пряча ворованную бутылку под шубкой… Ужас! Официантка видела, усмехнулась презрительно. Ольга снова почувствовала жуткий стыд, жгучий румянец залил щеки.

Раиска – сука! Ведь считала ее подружкой! Хихикали вместе, косточки гарнизонным матронам перемывали, туфлями и платьями обменивались. А как представилась возможность – увела мальчика. Развратная гадина, перед каждым ноги раздвигает! Ей хорошо – она не замужем. Творит, что хочет.

Ольга заплакала. Сама ведь, сама виновата! Играла Маратом, как сытая кошка полудохлым мышонком. Удовольствие получала от его юношеской стеснительности. Так смешно он краснел! Подманишь, кокетничая, и остановишься в шаге от сладкой безумной ошибки. Эта легкая прогулка по грани так щекотала нервы!

Она нашла на полке томик Цветаевой. Открыла – из книжки выскользнул белый листок, спланировал на пол. Подняла, прочитала:

О. а

Как неродивьиийся рассвет,Так отношенья наши странны,Аврора утром так туманнымНе говорит ни «да», ни «нет».

Но обнажится вдруг душа:В словах случайным откровеньем,В глазах – зеленым отраженьем,И вновь закроется, спеша.

Мы в грезах сладостных парим,Они пока еще невнятны,Но остаются непонятныНаверное, лишь нам одним…

Т.М.

Ольга растерянно перечитала еще раз. Присела за стол, положила листок перед собой.

Снова навернулись слезы. Теперь другие, светлые.

Никто не посвящал ей стихов. Никто и никогда. Только Игорь, и было это очень давно.

В прошлой жизни…

* * *

Под утро в кунге было нечем дышать. С вечера натоплено, да шесть здоровых мужиков надышали… От жары и духоты снилась всякая ерунда: монгольский старик в смешной остроконечной шапочке с шариком на вершине, здоровенный дядька в камуфляже с закрашенным зеленкой лицом, плачущая Ольга…

Марат проснулся в шесть часов. Осторожно выбрался из подвесной койки. Натянул унты на собачьем меху, накинул куртку от комбинезона. Вышел из машины, аккуратно спустился по узкой алюминиевой лестнице; захлопнул дверь, отсекая храпящую жаркую каморку от морозной степи.

Небо на востоке наливалось серым, светлело. Прозрачный ледяной воздух выгнал из головы остатки ночных вязких кошмаров.

Тагиров затянулся первой, самой вкусной в сутках сигаретой. Заглянул в палатку кухни. Сонные повара уже крутились, готовя утреннюю кашу и чай. Дневальный подхватил котелок с теплой водой, кивнул – готово, мол. Вышли на улицу. Марат скинул куртку, тельняшку – мороз сразу схватил, начал драть бодрящими коготками. Ухая, обмыл лицо, шею, быстро растерся полотенцем. Оделся – горящая кожа испытывала настоящее блаженство от соприкосновения с тканью. В минуту, пока вода совсем не остыла, почистил зубы, поскреб щеки тупым станком.

Предрассветное небо осветило степь, два десятка автомобилей и полдюжины палаток сборного пункта поврежденных машин и вооружения – тылового ремонтного центра «северных». Захлопали двери кунгов, послышались голоса – офицеры потихоньку просыпались. Для солдат подъем – в семь часов, но и в палатках кто-то уже возился.

На юге, в пятидесяти километрах отсюда, кипят события, дело идет к развязке. Наступление «южных» захлебнулось, они заняли оборону. Окапываются. Матерясь, долбят ломами мерзлую землю, отвоевывая по кубическому сантиметру. Углубляют траншеи и танковые окопы… А тут спокойно, глубокий тыл.

После завтрака приехал полковник из штаба, собрал десяток офицеров в палатке-столовой. Когда начальник пункта начал докладывать про ремонтные работы и эвакуационные группы – отмахнулся:

– Это вы, майор, своим начальникам из управления вооружения рассказывайте. Я по другой части. Короче, диверсанты «южных» раком всю группировку поставили. Пункт связи типа уничтожили – часовых сняли, мелом кресты нарисовали на машинах, в палатку офицерам дымовую шашку подкинули… Сгорела палатка нафиг. В багануурском мотострелковом полку начальника штаба выкрали, требовали выкуп – литр спирта. Что вы, блин, ржете? – полковник зло посмотрел на ремонтников, – они уже пятые сутки развлекаются, управы на них нет. Кто у вас комендант пункта?

Марат подскочил, представился:

– Лейтенант Тагиров.

Гость скептически хмыкнул:

– Ну-ну. Сейчас пойдем, покажешь, как у тебя организована охрана и оборона. Остальных прошу: товарищи, будьте бдительны! Предельное внимание. Эти башибузуки вытворяют, что хотят. Одна группа угнала боевую машину пехоты у багануурцев – где-то недалеко тут катаются. Бортовой номер «четыреста одиннадцать».

Обошли расположение. Полковник особо не ругался, дал пару толковых советов. Напоследок сказал:

– Я тебе, лейтенант, точно говорю: еще с северной стороны пост поставь с пулеметом. И пару наблюдателей повыше посади с биноклями. Тогда они хотя бы днем незамеченными не подберутся. А ночью только одно остается – постоянная проверка постов, обход периметра. Надо пару суток вам продержаться, а там уже и учениям конец. Удачи!

* * *

Когда приходит Белый Месяц – Цаган Сар, все обновляется. Начинается новый год, новая жизнь получает очередной шанс. Хамба это хорошо помнит. И каждый год старается встретить праздник достойно – вдруг в этот раз боги вспомнят о нем? Дадут богатство и здоровье. А главное – чтобы хотя бы один ребенок выжил, чтобы не прервался род.