Книга Холодные сердца - Лайза Джуэлл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так или иначе, все это за гранью моего понимания. Но чем старше я становлюсь, тем больше у меня сомнений, что вокруг найдется для меня место. Такое ощущение, что все это принадлежит другим людям, ну ты понимаешь, кругом сплошные смарт-кафешки, в окнах которых торчат неряшливые личики. Вот как мне кажется. А здеcь, у себя дома, в окружении всех этих вещей я – Королева! Я в своем дворце! Которому принадлежу целиком и полностью. Ха-ха… (смайлик)
Во всяком случае, думаю, что в нашем возрасте мы все немного странноваты, согласен? Кстати, как лапа у твоей собаки? Надеюсь, что после операции она идет на поправку.
С любовью,
Лорри ххх
– Как тебе удалось поймать здесь сигнал? – спросила Молли, размахивая телефоном и в итоге направив его в сторону окна.
– Понятия не имею, – ответила Мэг. – Пойдем и попробуем поймать сигнал в отеле.
– Да уж, пожалуйста!
Отель был некоей приманкой, чтобы затащить сюда Молли. Она ненавидела кататься на лыжах и с большим удовольствием осталась бы в Лондоне и отправилась на рыбалку со своей лучшей подругой Джорджией. Но Мэг совершенно не прельщала перспектива сходить с ума из-за дочери-подростка четырнадцать дней и четырнадцать ночей подряд, и ей пришлось призвать на помощь всю смекалку, чтобы как-то заинтересовать и затащить сюда Молли. Когда им позвонили и сообщили о Лорелее, Билл как раз собирался покататься с мальчиками на лыжах. Молли тогда заявила: «Гм, а я вот совсем не уверена, что хочу в горы». Тогда Мэг спросила, не хочет ли она поехать с ней, и что она уже подыскала на сайте мистера и миссис Смит небольшой симпатичный, уютненький бутик-отельчик: «Смотри, я собираюсь остановиться здесь. Уверена, что не хочешь поехать со мной?» Тогда Молли воскликнула: «Круто! Да! Я с тобой поеду!»
Молли с детства бредила «красивенькими отельчиками», как она их называла. Когда ей было восемь, она решила, что, когда вырастет, непременно станет хозяйкой гостиницы. Она постоянно рисовала замысловатые эскизы собственной гостиницы: там были настоящие пальмы в спальнях и специальные кнопки, нажав на которые можно было «вызвать» столик с шампанским прямо из стены. А еще там имелось специальное меню, чтобы выбрать цвет полотенца. Но в настоящее же время ее мечты были связаны исключительно с тем, чтобы «работать кем-нибудь на телевидении, что-то продюсировать и руководить».
Путешествие по дому подходило к концу, и обратный путь показался более коротким и не таким извилистым. Ощущение, что в конце этого длинного туннеля замаячил свет, было настолько обнадеживающим, что на мгновение Мэг почувствовала себя в доме своего детства в безопасности и в какой-то степени даже поняла, что ощущала ее мать, пробираясь по лабиринтам этих душных коридоров, которые сама же и создала. Мэг закрыла входную дверь и сунула ключ в карман. На долю секунды она мечтательно задержала взгляд на двери, потом повернулась, чтобы порадоваться свежему воздуху: это сладкое ощущение открытого пространства, его ширь, запах, уличный шум, одним словом, все было так, как должно быть.
Молли снова взмахнула телефоном и сказала:
– Сигнала все еще нет.
– Ну конечно, ты всю дорогу будешь идти с телефоном над головой.
Сама-то Мэг была несказанно рада, что сигнал отсутствовал. В противном случае Молли для нее была бы потеряна, автомобиль заполнила бы ужасная музыка, от которой сводит зубы, дочь то и дело болтала бы с подружками, а ежесекундный звук текстовых сообщений сводил бы с ума. А так они могли сидеть рядышком, любоваться пейзажами и, возможно, даже поговорить.
Мэг завела машину, Молли в это время смотрела на дом сквозь стекла солнцезащитных очков.
– Так странно, – проговорила она. – Даже не могу представить, что вы все жили там, как обычные нормальные дети, ходили в школу и все такое, имели друзей, ну а потом один за другим вы все оставили ее и она умерла в полном одиночестве. – Молли печально покачала головой. – Странно, – снова сказала она. – Я хочу сказать, ты можешь представить, что нечто подобное может произойти с нами четверыми? Нет, я серьезно. Вообрази, мы все четверо оставим тебя, перессоримся друг с другом, папа уйдет к какой-нибудь сумасшедшей, а ты впадешь в маразм и не позволишь никому входить в дом и обложишься газетами, сквозь которые потом будешь пробираться, как сквозь туннель. Подумай о нашем доме. Нашем прекрасном доме со всеми нашими прекрасными вещами. О’кей, мне, конечно, кажется, что у нас все чересчур аккуратно и идеально, но все равно у нас очень милый дом, мы живем там все вместе и мы так счастливы. И когда я стану взрослой, я хочу как можно чаще видеться с братьями, ходить к ним в гости и чтобы мои дети играли с их детьми. Я это вот к чему: ты не встречалась со своим братом и сестрой пять лет. С твоими родными братом и сестрой. С которыми ты в детстве жила под одной крышей и виделась каждый день. Я просто не понимаю. Как такое могло произойти, – она повернулась и посмотрела на Мэг своими огромными голубыми глазами, – так ведь неправильно?
Мэг включила поворотник и бросила взгляд в боковое зеркало, ее руки в это время крепко держали руль.
– Иногда, дорогая, – начала она, остановив машину, чтобы пропустить прохожих, – на некоторые вопросы у меня просто нет ответов.
Мэг брызгала солнцезащитный крем на кончики пальцев и смазывала руки, ноги, плечи, носы и колени трех маленьких детей, выстроившихся перед ней у бассейна. Молли получала свою порцию солнцезащитного крема, как если бы это была дорогая спа-процедура. Она стояла, выпрямившись, с закрытыми глазами и растопырив пальцы, и поворачивалась по команде. Элфи в качестве «жуткого» наказания досталось больше всех крема, он извивался, гримасничал и рыдал:
– Почему, мамочка? Почему?
Стэнли, самый младший, начал ходить уже в девять месяцев. Шесть месяцев назад, когда они намечали поездку в отпуск, это не входило в их планы. Предполагалось, что он тихонько будет сидеть в коляске. Вместо этого этот человечек размером с игрушку уже вовсю шлепал в кожаных ботиночках и воспринимал все как игру, игриво улыбался матери и пытался увернуться от ее прикосновений.
Трое детей выстроились перед Мэг в шеренгу по росту и по возрасту: четырехлетний, почти трехлетний и почти годовалый. В такие моменты она больше походила на военного командира. Иначе было нельзя. Билл же, самопровозгласив себя гражданским лицом, лежал напротив них на шезлонге, держа перед лицом книгу в мягкой обложке, чтобы защитить его от нещадно палящих лучей греческого солнца.
– Нужна помощь? – спросил он именно в тот момент, когда Мэг уже закручивала крышку тюбика. Она притворно сладко улыбнулась и ответила: – Нет, дорогой, все в порядке, отдыхай.
Он знал, что она паясничает, но, с другой стороны, он понимал, что если хочет продолжать лежать и читать книгу, то не должен замечать всей этой суеты.
– Могу я уже идти плавать? – спросила Молли.
